Омерзительное искусство. Юмор и хоррор шедевров живописи - Софья Багдасарова

Насладившись в прямой трансляции агонией своей соперницы, Медея стала размышлять, как бы сделать экс-мужу еще больнее. И додумалась до варианта «назло теще себе глаз выколю»:

— А! — подумала она. — У нас же с ним еще общие дети! Дай-ка я их зарежу, ему будет неприятно.

Медея убила двоих своих детей, пафосно кинула их тела под ноги Ясону и эвакуировалась на небесной колеснице (по блату, дедушка — бог солнца Гелиос; иметь могущественных родственников всегда полезно). Она сбежала в другое государство, вышла замуж за еще одного царя, родила ему сына. Там тоже все профукала, но это другая история.

Ясон бывшую жену искал, но как-то вяло. Дожил он до старости и погиб, когда гулял по набережной. Но не из-за небрежности строительных рабочих, а по случайности — на него свалился кусок его старого судна «Арго», стоявшего напротив Зимнего дворца на вечном приколе как корабль-музей.

Мораль: собираясь отомстить мужу с помощью ваших общих детей, сначала выясните — есть ли ему вообще до них дело. Проверочные вопросы: как зовут ребенка? Сколько ему лет? В каком он классе? Какой у него цвет глаз? А то может получиться как-то бессмысленно.

В Древней Греции, которая являлась рабовладельческим обществом, в богатых семействах няни и кормилицы использовались повсеместно. Обычно эти служанки были рабынями и иностранками, хотя встречались и случаи, когда этой работой занимались свободные местные женщины под принуждением финансовых обстоятельств.[48]

Исследователи отмечают, что самостоятельные фигуры нянь часто появляются в античных трагедиях, что является доказательством их важного положения среди прислуги, в укладе дома.[49] Об этом же свидетельствуют их многочисленные образы в рельефах и других видах изобразительного искусства.[50]

При этом архетипический мотив фигуры няни в мифологии пока остается без внимания исследователей, хотя тема старой служанки, которая пользуется доверием юной девушки, своей воспитанницы, и тем приносит ей вред, прослеживается до Нового времени (например, «Ромео и Джульетта» и французская литература XVIII века). Также актуален мотив ребенка, оставленного без присмотра, что приносит значительные беды.

Адам Эльсхаймер. «Церера в доме Гекубы». Ок. 1605. Прадо (Мадрид)

Сюжет, запечатленный на картине, известен также под названием «Осмеяние Цереры». Он изображает, как усталая богиня Деметра (Церера) жадно пьет, а мальчик Абант (Аскалаф) смеется над этим. На первый взгляд это бытовая сценка, однако за ней последуют достаточно драматические события, на которые намекает мрачное настроение картины.

Живописец Эльсхаймер, родившийся в Германии, но работавший в Риме, трактует ее, соединяя экспрессивную караваджовскую светотень и традиции северной жанровой живописи, которые сказываются в тщательной проработке деталей, редко встречавшейся у итальянских художников-караваджистов. Эльсхаймер несколько раз повторял эту картину, его особенно интересовал в ней эффект сочетания трех источников искусственного света. Он с большим мастерством выстраивает освещение в этой ночной сцене, подчеркивая разные возрасты и настроения трех ее персонажей.

Проблема надежности бэбиситтеров, как выясняется при внимательном изучении вопроса, волнует людей уже более пяти тысяч лет. Не обошли тему нянь, в том числе и нянь-убийц, и в античных мифах. Опыт, сын ошибок трудных, помог древним грекам сформулировать правила подбора персонала, которые не устарели и в наши дни.

«Нанимая няню, обязательно уточните ее семейное положение, а также попробуйте понять, какая атмосфера царит у нее дома», — гласит один из этих принципов. Вот, например, элевсинский царь Келей (ок. 4749–4702 гг. до н. э.) пренебрег этим правилом — и чем это кончилось?!

Началось все с того, что древнегреческая богиня плодородия Деметра в личной жизни была невезучей. Сожитель Зевс (по совместительству родной брат, но табу на инцест олимпийцы игнорировали) бросил ее с маленькой дочкой и вдобавок женился на ее сестре, которая мало того что младше была, но еще и худее на 15 килограммов. Хорошо, что Зевс с работы Деметру не уволил, хоть и являлся ее непосредственным начальником. Впрочем, Деметра, понаблюдав, как Зевс обращается с женой Герой (изменял с кем попало, наказывал физически) решила, что ей повезло остаться разведенкой. Жизнь ее шла по накатанной, но чуть депрессивно: на диетах не сидела, одевалась не в бутиках, пользовалась отечественным парфюмом.

Тем временем ее дочь, которую звали Персефона, вошла в девичью пору, округлилась, выросла красавицей. Но Олимп — место, которым руководил такой неразборчивый развратник, как ее отец, безопасным для девочки-лолитки быть не мог. Слава богу, не сам отец Зевс покусился на девственность дочери (про отсутствие табу на инцест помним). Просветитель нашелся среди ближайшей родни: ходить-облизываться стал родной дядя, бог подземного царства Аида по имени Аид (дефицит идей был).

К сестренке Деметре, с которой совместно на одной жилплощади проживала юная Персефона, сей сластолюбивый дядя с этой гениальной идеей соваться не решился — знал, куда его отправят. Поэтому он пошел к родному брату Зевсу, который, хоть видел дочь лишь по праздникам за торжественными обедами, но все равно числился главой семьи и по документам значился официальным опекуном. (У Деметры и раньше из-за этого проблемы бывали, когда она в заграничную поездку с дочерью хотела отправиться, а он разрешения на выезд не подписал.) Аид изложил Зевсу свою идею, два бородатых брата радостно похихикали, и добрый папа Зевс разрешил Аиду забрать юную Персефону к себе, дефлорировать, сделать женой, а если будет возражать — приковать к батарее. Эти переговоры велись, разумеется, тайком от матери Деметры.

И как-то погожим утром, когда юная Персефона пошла на почту забирать посылки с покупками по каталогу, которых ее маме пришло шесть штук сразу (мулине, пуговицы, нож для яблок и еще какая-то ерунда за 27 рублей), Аид выскочил из-под земли. Не фигурально выражаясь, а в буквальном смысле выскочил — он же был богом подземного царства, так что канализационные люки для него не запирали. И похитил юную племянницу.

Мама Деметра, не дождавшись возвращения дочери ни вовремя, ни к вечеру, впала в ужас, начала искать девушку. В полиции ее послали (Зевс позвонил и велел спустить дело на тормозах), а волонтерские группы по поиску детей еще не придумали. Деметра кинулась с кулаками на няню Персефоны, которую звали Электра, обвиняя ее в халатности,[51] — но нет, не Электра наша героиня, история закручена куда серьезней.