Нотариус его высочества - Дарья Михайловна Сорокина

– К какому? – шепотом спросила я.

– Я никогда не смогу отыскать свою родню. Все, кому дают фамилию Тровато, обречены. Это проклятье. Наша кровь становится грязной, необратимо рушатся былые связи. Даже ты можешь оказаться мне кузиной или даже единокровной сестрой. Этого нам уже не узнать.

– Что, прости? – Я с трудом осознавала брошенные Немо слова. – Ты всерьез считаешь, что мой отец мог поступить так с мамой? Да двое моих братьев старше тебя, что ты такое несешь! Интрижка на стороне? Вот какого ты мнения о моем папе?

– Я уважаю его, Юри, – быстро заверил Немо. – Я лишь показываю, насколько все ужасно со мной и моей фамилией.

– Не заметила я уважения. Ты только что назвал моего отца изменником.

– Прости, я не это имел в виду, – искренне извинился Немо. – Я думал, Горацио расскажет обо мне в завещание или намекнет, где спрятано мое настоящее свидетельство о рождении. Я же не был Тровато изначально, я был кем-то другим, у меня была мама, а этой новой фамилией явно пытались скрыть мое происхождение. Ты тоже знаешь что-то, но не говоришь. Но я выясню это, Юри.

Немо осторожно провел пальцем по бинтам на моей ладони.

– Игнио!

Бинты вспыхнули синим огнем, я вздрогнула от испуга, но пламя не причинил мне вреда, лишь начисто спалило ткань, обнажив еще свежий ожог, который даже отдаленно не напоминал метку падальщика. Это был обычный равносторонний треугольник.

– Так я и думал, – горько усмехнулся мастер и поднял мою ладонь к своим губам. – Анастезе, санацио, кьюро.

Приятный холод коснулся моей раздраженной кожи, и боль тут же прошла.

– Герцог зовет себя врачом, но не знает простых лечащих проклятье заклинаний.

Я в который раз восхитилась неординарными способностями моего Немо. Он маэстро не только юридических наук, он умеет изучать свойства крови, делает открытия, даже познал азы целительства. Какие еще таланты он скрывает за маской скромного преподавателя?

– Ты знаешь, что означает этот символ? – спросила я Немо о своем новом приобретении.

– Да, и это еще одна причина держаться от тебя подальше.

– В каком смысле? Я опасна? – прижала я ладонь к груди. – Что в нем такого?

– Опасна, но лишь для себя. Позволь… – Он протянул мне руку, и я подала ему свою. – Вот тут, – показал он пальцем на одну из вершин треугольника, – Горацио. Он умер, и теперь его тайна перешла к тебе.

Немо медленно провел по линии к следующей вершине, я же думала только о том, как приятны его прикосновения, а не о том, что стала носителем чужого секрета, которым сама не владею.

– А кто третий?

– Ясно же. Это тот, кто доверил Горацио свою тайну. Скорее всего, она хранится в архиве и связана со мной.

– С чего ты взял?

– А ты сама не понимаешь? Из всех людей, кто мог стать новым нотариусом, Горацио выбрал тебя, единственную, кому не плевать на меня, и кто не извлечет никакой выгоды из владения архивом. Я сутки напролет ломал голову над этим.

Я бы возразила ему на это, ведь завещание было составлено задолго до нашего знакомства, вот только Торрагросса намекнул, что тут не обошлось без вмешательства Юстиции, которая указала на меня.

– Но что помешает мне рассказать тебе правду, которую я найду в архиве?

Немо все еще держал меня за руку и неотрывно смотрел в глаза. Его большой палец нежно гладил треугольник на моей ладони.

– Эта метка помешает тебе, Юри.

– Как? – искренне удивилась я. – Как простые линии, в которых я даже не чувствую магии, могут повлиять на меня?

– Горацио жестоко поступил с тобой. Метка убьет тебя, едва ты раскроешь рот. А одно твое намерение раскрыть тайну кому бы то ни было, запросто может лишить тебя рассудка. Если я прав, и в архиве действительно скрывается история моего происхождения, мы больше не можем быть вместе.

– А что, если я пообещаю, что не буду рыться там, чтобы избежать соблазна?

Он горько усмехнулся.

– Но мы оба знаем, что будешь.

Его рука осторожно легла мне на щеку.

Он больше не мой преподаватель, прямо здесь и сейчас я могу его поцеловать, и мы не нарушим ни одного правила университета. Нас даже никто здесь не увидит.

Кажется, Немо думал о том же, потому что он определенно смотрел на мои губы, а его дыхание стало жадным и отрывистым.

– Но, может, я просто свихнулся, и мой отец ничего не скрывал, а я по глупости отталкиваю ту единственную, которая…

Я на мгновение перестала дышать, а затем с размаху вернулась в реальность, когда услышала в переулке голос герцога Аккольте.

– У вас все в порядке, сеньорита Ритци?

– А вот и твой принц подоспел. Долго же он искал своего нотариуса! Странное дело, к Горацио он так часто не заглядывал.

Немо лениво оттолкнулся рукой от стены позади меня и выпрямился.

– Через неделю в двенадцать, сеньорита Ритци. Не опаздывайте, – напомнил он, поклонился на прощание мне и наследнику и направился обратно на людную улицу.

– Мой дилижанс неподалеку. Куда вас сопроводить, Юрианна?

Недолго думая, я ответила:

– На работу, ваше высочество, если вас это сильно не затруднит.

– Ничуть.

В чем-то Немо, конечно, прав, я точно полезу в этот треклятый архив. Найду секрет Торрагроссы, выясню, что он не связан с моим маэстро, а там он уже не отвертится от поцелуя.

Глава 9

Сейчас я была как никогда благодарна его обществу. Он не задавал мне вопросов, повернулся к окну, и лишь изредка бросал на меня задумчивые взгляды.

– С ожогом все в порядке? – первым заговорил принц, когда мы выехали на проселочную дорогу, а озеро Агренто заблестело на горизонте.

Я невольно посмотрела на свою сжатую в кулак руку с новой меткой.

– Да. Парочка заклинаний, и я в порядке, – улыбнулась я Алессандро, почувствовав себя очень странно.

Почему я не сказала, что это Немо меня вылечил? Почему мне не хочется называть его имя в присутствии наследника? Стыжусь? Нет, это что-то другое, и оно начинает вносить смятение в мои мысли и чувства.

Я не имею никаких видов на герцога Аккольте, чтобы скрывать свою любовь к маэстро, но все же… Когда наследник рядом, мне определенно тепло и уютно. Он ведет себя по-простому, дружелюбен с клиентами и пытается по-всякому меня поддержать.

Я вдруг поняла, что уже с минуту пялюсь на Алессандро. Он это тоже заметил, как и мое внезапное смущение. Он слегка улыбнулся, а