Тайны летней ночи - Лиза Клейпас

— Я еще не покончил с тобой, — прошипел он, брызгая слюной. — Запомни это!

И, не прощаясь, ушел, слишком взбешенный, чтобы вспомнить о правилах приличия.

Аннабел еще долго стояла, не шевелясь. Ярость улеглась, оставив неотвязную тревогу. Сумеет ли сказанное ею удержать Ходжема на расстоянии? Нет… вряд ли… это всего лишь временное решение. Отныне он начнет следить за ней, перебирая в памяти каждое слово и каждый поступок, чтобы удостовериться, правду ли она сказала о неведомом покровителе. Конечно, начнутся угрозы, колкости, будут пущены в ход все средства, чтобы довести ее до отчаяния. Но она должна сделать все, чтобы он не проболтался об отношениях с Филиппой. Это убьет ее и, уж разумеется, погубит все шансы Аннабел на удачный брак.

Мысли лихорадочно клубились в голове, и она продолжала стоять, застывшая и напряженная, пока раздавшийся из темноты тихий голос не вывел ее из ступора. Аннабел от неожиданности едва не подскочила.

— Интересно, о чем это вы так горячо спорили с лордом Ходжемом?

Аннабел, побелев как полотно, развернулась и оказалась лицом к лицу с Саймоном Хантом, подкравшимся к ней с кошачьей легкостью. Его широкие плечи заслоняли свет, лившийся из гостиной. В своем каменном самообладании он казался бесконечно более угрожающим, чем Ходжем.

— Что вы слышали? — выпалила Аннабел и тут же мысленно прокляла себя за глупость и опрометчивость.

— Ничего, — вкрадчиво заверил он. — Просто увидел ваше лицо и понял, что вы чем-то расстроены.

— Ошибаетесь, мистер Хант. У меня все в порядке.

Саймон покачал головой. Аннабел потрясенно наблюдала, как его палец обводит темно-розовый островок на не закрытом перчаткой предплечье.

— Вы вся идете пятнами, когда сердитесь.

Он сказал правду. Кожа Аннабел имела несчастную тенденцию реагировать на смену настроений.

Она зябко передернула плечами и отодвинулась, не желая терпеть его прикосновения.

— Вы попали в беду, Аннабел? — тихо спросил Хант. Он не имел права сочувствовать, утешать, уговаривать… неужели считает, что стал для нее тем, к кому она может обратиться за помощью?.. Словно Аннабел может позволить себе нечто подобное!

— А вам бы очень этого хотелось, не так ли? — парировала она. — Любое случившееся со мной несчастье безмерно бы вас обрадовало. Как же, такая возможность предложить помощь и воспользоваться ситуацией!

Но взгляд прищуренных глаз по-прежнему оставался пристальным.

— В какой помощи вы нуждаетесь?

— Мне ничего от вас не надо, — резко бросила она. — И не смейте звать меня по имени. Буду очень благодарна, если станете обращаться ко мне как полагается. А еще лучше, если мы вообще не будем разговаривать.

И, не в силах больше выносить этого взгляда, она спокойно прошла мимо.

— А теперь прошу простить, но мне нужно найти матушку.

Сидевшая перед туалетным столиком Филиппа с ужасом взирала на дочь. Та подождала, пока они не поднимутся к себе, прежде чем сообщить матери гибельные новости. Филиппа была так потрясена, что даже не сразу осознала всю меру грозящего им несчастья. Человек, которого она ненавидела и презирала больше всего на свете, тоже гостит в Стоуни-Кросс-Парк!

Аннабел почти ожидала, что мать разразится слезами, но, к ее удивлению, Филиппа, только склонила голову набок и уставилась в темный угол со странной, усталой улыбкой. Эту улыбку Аннабел раньше никогда не видела на лице матери. Кажется, Филиппа твердо уверилась, что, как бы они ни пытались выбраться из создавшегося положения, судьба все равно их раздавит.

— Может, уехать отсюда? — пробормотала Аннабел. — Немедленно вернемся в Лондон и забудем обо всем.

Вопрос словно повис в воздухе.

— Если мы это сделаем, — ответила наконец Филиппа глухим, незнакомым голосом, — значит, ты окончательно потеряешь возможность найти достойного мужа. Нет… выход один: дотерпеть до конца. Завтра мы идем на прогулку с лордом Кендаллом, я не позволю Ходжему украсть твой последний шанс.

— Но он будет постоянным источником неприятностей, — негромко возразила Аннабел. — Если мы не вернемся домой, жизнь превратится в настоящий кошмар.

Филиппа, все также неприятно улыбаясь, повернулась к дочери.

— Дорогая, вот если ты не найдешь себе мужа, тогда по возвращении в Лондон и начнется настоящий кошмар.

Терзаемая тревогой, Аннабел долго ворочалась, прежде чем уснуть, но проспала не более двух-трех часов. Проснувшись, она подошла к зеркалу и печально покачала головой: бледное, измученное лицо, под глазами круги…

— Черт побери, — пробормотала она, смочив платок в холодной воде и прижимая к лицу, — так не пойдет. Я выгляжу столетней старухой.

— Что ты сказала, дорогая? — сонно переспросила подошедшая мать, кутаясь в поношенный халат. Домашние туфли тоже видели лучшие времена.

— Ничего, мама, это я себе, — вздохнула Аннабел, с силой растирая щеки, чтобы они хоть немного порозовели. — Плохо спала ночью.

Филиппа подошла ближе.

— Вид у тебя немного усталый. Сейчас пошлю за чаем.

— Попроси большой чайник, — бросила Аннабел, но, увидев свои покрасневшие глаза, добавила: — Два чайника.

Филиппа сочувственно улыбнулась.

— Что мы наденем на прогулку с лордом Кендаллом?

Прежде чем ответить, Аннабел выжала платок и повесила на умывальник.

— Думаю, что-то попроще, во всяком случае, не новые платья, поскольку на лесных тропинках может быть грязно. Зато сверху накинем шелковые шали, подаренные Лилиан и Дейзи.

Выпив чашку обжигающего чаю и съев несколько кусочков холодного тоста, принесенных горничной, Аннабел закончила одеваться и принялась критически изучать себя в зеркале. Голубая шелковая шаль, завязанная спереди узлом, скрывала поношенный лиф желтоватого платья. А новая шляпка, тоже дар Боуменов, удивительно ей шла: переливающаяся синяя подкладка была в точности того же оттенка что и глаза.

Широко зевнув, девушка последовала за Филиппой к задней террасе дома. Большинство гостей в этот ранний час еще были в кровати. Только несколько джентльменов, пристрастившихся к ловле форели, потрудились подняться на рассвете. Небольшая компания мужчин завтракала на террасе, пока слуги ждали поблизости с удочками и плетеными корзинками для рыбы. Утренняя тишина, однако, была испорчена громкой болтовней и смехом, совершенно неожиданными для такого времени суток.

— Господи Боже! — тихо воскликнула мать. Проследив за ее неверящим взглядом, Аннабел узрела на противоположном конце террасы целый рой щебечущих, хихикающих, визжащих ярко одетых девиц. Очевидно, они окружили кого-то таким плотным кругом, что Аннабел никак не могла разглядеть предмета их пристального внимания.