Маникюр для покойника - Дарья Донцова

Неизвестно, сколько бы продлилось подобноесостояние, но однажды Леночка увидела в магазине огромное двуспальное одеяло изовечьей шерсти. Костя постоянно мерз и давно мечтал о таком.

Обрадованная Лена моментально купила одеяло.Продавщица выдала ей огромный, почти несминаемый и довольно тяжелый тюк.Женщина призадумалась. Тащить через полгорода к себе домой поклажу не хотелось,нести в находящийся в двух шагах театр тем более. Все начнут хихикать испрашивать, скоро ли свадьба. Оставалось одно – доставить покупку сразу Косте.Катуков жил рядом с «Рампой», и у Лены в сумочке лежали ключи. Было только одно«но». Костик убедительно просил любовницу приходить исключительно по субботам.

– Это твой день, дорогая, – ласковощебетал мужик, – в остальные не появляйся. В будни частенько наведываетсямама, она у меня дама серьезная, может наговорить гадостей…

Лена поколебалась и решила один раз нарушитьнеписаное правило. Уже захлопывая дверь, женщина поняла, что совершилаглупость. Из кухни доносилось пение. Маменька явно готовила сыночку калорийныйобед. Костюмерша хотела бросить одеяло у входа и убежать, но тут в прихожуювылетела тетка и грозно поинтересовалась:

– Кто там?

Литвинова замерла, как громом пораженная.Стоящая перед ней дама в цветастом фартуке совершенно не походила на вреднуюстарушку, а если она все же являлась матерью Константина, то, очевидно, владеласредством Макропулоса, потому что с виду элегантной блондинке можно было датьне больше тридцати.

– Вы к кому? – спросила «маменька».

Лена еле-еле отлепила язык от нёба изалепетала:

– Одеяльце тут вот купила, очень хотела…

– Ничего не понимаю, – всплеснуларуками женщина и крикнула: – Костик, поди сюда!

Дверь из ванной распахнулась, и на порогепоявился актер в махровом халате и с мокрой головой.

– Что такое, Ниночка? – бархатным,ласковым голосом поинтересовался он у блондинки.

Лена вздрогнула и почувствовала дикий уколревности. До сих пор она считала, что подобным тоном Костя разговаривает толькос ней. Тем временем Катуков отвел от лица полотенце, увидел Лену, вздрогнул ирасхохотался:

– Говорил же, приходи только в субботу!

– Хочешь сказать, что это твоямама! – злобно прошипела Лена, ткнув в сторону нагло улыбающейся блондинкипальцем.

– Нет, – вновь засмеялсяКостя, – знакомься, это Нина. – Потом повернулся к женщине в фартукеи сказал: – А это…

– Погоди, погоди, – остановила егоблондинка, – дай сама догадаюсь… Рита, правильно?

– А что, еще какая-то Рита есть? –помертвевшими губами спросила Лена, садясь в прихожей на стул.

Почему-то отказывались служить ноги, а ввисках мелко-мелко застучали молоточки. Нина с жалостью глянула на Лену, потомтихонько толкнула Костика. Тот подошел к костюмерше и нежно произнес:

– Пойдем побалакаем.

Лена на ватных, непослушных ногах двинулась вкухню. Блондинка куда-то испарилась. Костя сел за стол и с укоризной выдохнул:

– Просил же только по субботампоявляться, сама виновата!

Лена почувствовала, как по щекам поползлислезы.

– Ты меня не любишь!

Костик задумчиво повертел в руках зажигалку.

– Нет, люблю.

– Зачем тогда Нина?

Любовник отошел к окну, покачался на пятках,потом взъерошил всегда аккуратно уложенные волосы и сообщил:

– Хорошо, попробую объяснить.

Почти полтора часа актер пытался вложить вголову Лены две простые мысли. Во-первых, он не приспособлен для житья с однойженщиной, во-вторых, кроме костюмерши, у него есть еще две – Нина Никитина иРита.

– Они знали про меня? – всхлипнулаЛена.

Котик кивнул. Костюмерша зарыдала. Катуковпринялся капать в стакан валерьянку. Он уже смирился с мыслью, что день пропали придется выслушивать истерику.

Успокоилась Лена к вечеру. Костик поймал таксии сказал:

– Спасибо за одеяло, жду в субботу.

Литвинова только кивнула, но в выходной непоехала по знакомому адресу, просто не могла переступить порог квартиры мужикаи лечь на диван, где до нее весело проводили время другие. Пару раз Костя самприезжал к ней в гости, но это было уже не то, очарование встреч пропало. Потомони примерно месяц не встречались, сталкивались только по работе. Затем Костяпришел в гладильную и прямо спросил:

– Я так понимаю, что нашим отношениямконец?

Лена лишь кивнула.

– Тогда верни ключи.

– Для другой понадобились? –фыркнула костюмерша, роясь в сумке. – Мне жизнь поломал, за следующуюпринялся?

– Ты сама не захотела большевстречаться, – отрезал Костик и ушел.

Впрочем, он попытался сохранить с костюмершейвидимость добрых отношений. Всегда улыбался ей при встречах, осведомлялся оздоровье, иногда даже дарил букетики. Кое-кто в театре пребывал в уверенности,что у них до сих пор длится роман…

Я подождала, пока Лена выговорится, иосторожненько наступила на больную мозоль:

– Не знаете случаем, Нина и Рита гдеживут?

Литвинова принялась тереть нос довольногрязным платком. Молчание затянулось.

Я решила действовать, как милиционер:

– Кто-то из любовниц убил Костю, развесправедливо, если преступница останется безнаказанной?

Костюмерша уставилась в окно, потом с усилиемвыговорила:

– Нина – парикмахер, в салоне «Эльдорадо»работает, на Кустанаевской, фамилия ее Никитина. Рита – кассирша изсупермаркета на Тверской, впрочем, есть и еще одна – Яна, в школе 2593преподает, в новом районе, Куракино. Учительница младших классов, представляю,чему она детей научит! Наверное, у Катукова три бабы – это норма. Кобель он!

И она снова тихо заплакала. Я выскользнула задверь и, проплутав по коридорам, вышла на слякотную улицу. Если любовьдоставляет такие переживания, то слава богу, что я прожила, не ведая этогочувства.

Часы показывали ровно три, когда я вошла вворота оптового рынка. Что ж, если уж живу у Кати дома, следует подчинятьсязаведенным порядкам.