Женский клуб - Ванесса Дэвис

Джулия нажала кнопку и немало удивилась, услышав голос Гранта:

— Привет, мисс Маркис, это Грант Дилени. Я хотел поблагодарить вас за то, что вы помогли мне легко обосноваться на новом месте. Думал, что мне будет трудно привыкнуть к работе на берегу, но теперь мне кажется, что я работаю в «Сибаритах» уже много месяцев. В общем, это все. До завтра! Еще раз спасибо.

Сообщение вновь наполнило Джулию радостью. Грант Дилени принадлежал к тем мужчинам, которые нравятся женщинам любого возраста и с которыми чувствуешь себя очень уютно. Когда они находились наедине друг с другом, Джулии было так просто забыть о том, что он ее подчиненный. Наверно, они могли бы стать хотя бы друзьями.

И тут Джулия вспомнила, что чувствовала в бассейне, когда была совсем рядом с ним, и вздрогнула, словно ее окатили ледяной водой. Кого она пытается обмануть? Ведь она не хочет видеть Гранта Дилени в роли друга, с которым приятно посидеть за бокалом вина у камина. Она жаждет, чтобы он стал ее любовником.

А этому никогда не бывать.

Никогда-никогда.

Сон становился проблемой. Даже если Джулии удавалось ненадолго уснуть, она просыпалась рано. А потом вместо того, чтобы оставаться в постели и анализировать мысли о месте мужчины в ее жизни, она вставала. После занятий йогой Джулия готовила себе завтрак из фруктов и травяного чая и усаживалась перед телевизором послушать умиротворяющую болтовню утренней телепрограммы «Ранний звонок».

На следующий день после купания в бассейне вместе с Грантом Дилени Джулия поднялась в половине седьмого и, как обычно, скучала за пустыми разговорами белокурой телеведущей Линдсей Кинг, болтавшей обо всем подряд и ни о чем в особенности.

Однако внезапно Джулия встрепенулась, услышав имя Джереми Кэдстока.

— …У нас в студии, чтобы ответить на некоторые вопросы, касающиеся его кампании «За общественную нравственность», — улыбаясь, продолжала Линдсей Кинг.

Оператор взял общий план, и на телеэкране появился член парламента — он сидел в кресле, держа в руке бокал с апельсиновым соком.

— Мистер Кэдсток, ваша кампания по улучшению морального облика Британии произвела настоящий переполох. Не могли бы вы рассказать нашим зрителям более подробно о своих целях?

— Охотно, мисс Кинг. — Джереми Кэдсток елейно улыбнулся, глядя с экрана серыми глазами, полыхающими евангелическим смирением. — Мне бы хотелось напомнить вам, что, как демократически избранный член парламента, я заседаю в палате общин, являясь представителем общественности. Понятие «общественная нравственность» подразумевает под собой то, что считают нравственным простые люди, и, полагаю, здесь у нас полное взаимопонимание. Большинство людей знает, что нравственно и прилично, и они не хотят, чтобы их пичкали той мерзостью, которую в наши дни кое-кто выдает за невинное развлечение.

— Скажите, мистер Кэдсток, а что конкретно вы имеете в виду?

— Начнем хотя бы с порнографических журналов и видеофильмов. Ни один добропорядочный гражданин не желает, чтобы эту мерзость демонстрировали на витринах магазинов, где их могут увидеть дети. Большинство из нас предпочли бы, чтобы подобной продукции не существовало вовсе, но давайте, по крайней мере, заставим убрать все это обратно под прилавок, где этой гадости самое место.

— Значит, как я поняла, мистер Кэдсток, вас беспокоит только возможность растления малолетних?

— Не только. Возьмем, к примеру, телевидение. С тех пор как у нас появился этот бессмысленный «девятичасовой барьер», телепродюсеры получили право ставить в вечерние программы отвратительные низкопробные передачи, рассчитанные на самые низменные чувства обывателей.

— Да, понимаю. Значит, вы попытаетесь ввести более жесткую цензуру во всех средствах массовой информации?

— Да, но это еще не все. — Джереми Кэдсток поправил локон седых, редеющих волос и грозно наклонился вперед. — Я хочу, чтобы правительство разделалось с угрозой грязных телефонных каналов, секс-магазинов и так называемых «массажных салонов» и «оздоровительных клубов», которые ничем не лучше борделей.

Линдсей Кинг смотрела на него со скептицизмом:

— Вы хотите сказать, что попытаетесь полностью разделаться с проституцией?

— В совершенном мире это было бы идеально. Но я несколько ближе к земле, чем вы думаете, мисс Кинг. Конечно, нам не удастся избавиться от древнейшей в мире профессии, поэтому мне бы хотелось видеть, чтобы публичные дома лицензировались и контролировались государством. В некоторых странах такая система работает весьма эффективно.

— Следовательно, можно сказать, что ваши цели касаются широкого круга вопросов?

— Да, но, к сожалению, проблема стала весьма многогранной и сложной, поэтому здесь не может быть какого-то одного решения. Принятие закона, очевидно, потребует всестороннего обсуждения, но я надеюсь представить проект закона на рассмотрение парламента до конца текущей сессии.

— Ну что же, мистер Кэдсток, желаю вам удачи. Думаю, она вам понадобится. И огромное спасибо за то, что нашли время прийти к нам в это утро.

Выключив телевизор, Джулия сидела на диване с таким чувством, словно кто-то ударил ее в живот.

Этот человек опасен. В его глазах горел огонь инквизиции — желание добиться поставленной цели любой ценой. Если идея «общественной нравственности» станет популярной, Кэдстока будет не остановить. Время пуританского гнева настало. Общество давно сожалеет о потерянной чистоте, и тому, кто убедит толпу в возможности чудесного возрождения, будет обеспечен успех на выборах.

Но как такой человек, как Джереми Кэдсток, может разглагольствовать о морали, когда он сам изменяет жене с другой женщиной? Или слухи об этом романе беспочвенны? Но их видели вместе в самолете, летящем в Париж, а потом случайно встретили в провинциальной гостинице, где они сидели за завтраком и пожирали друг друга глазами. Немало людей сделали своим ремеслом наблюдать за жизнью таких выдающихся граждан, как Джереми Кэдсток, и Джулия знала, что данные сведения получены из надежных источников. И одним из источников был знакомый Лео инспектор полиции.

Люди, подобные Джереми Кэдстоку, искренне верят, что им все сойдет с рук, однако в большинстве случаев, если только эти типы не вляпывались во что-то серьезное, так и выходило. Члены правящей партии не видели в лицемерии порока, достойного осуждения, — напротив, среди них притворство было нормой. Даже крикливые моралисты не принуждали себя оставаться кристально чистыми во всех отношениях, и связь с любовницей редко рассматривалась как преступление, если это не угрожало национальной безопасности или не рождался незаконный ребенок. Целясь в проституцию и порнографию, Джереми не вмешивался в деликатные дела личной морали, касаясь лишь норм общественной нравственности.

Тем не менее — решила Джулия, собираясь идти на работу, — не будет никакого вреда, если она продолжит видеозапись визитов в клуб, которые нанесут Дорин Кэдсток и Таня Вейнтворт. Кто знает, когда пригодится такая улика?