Натюрморт с живой белкой - Ольга Горышина

— Девочка, с нами, мужиками, никогда ничего не понятно. В следующий раз спускай кольцо в унитаз. Оттуда можно ещё достать.

— Ага, сейчас…

— Можно, можно… У моего приятеля есть бригада сантехников. Недавно им поступил звонок от такой же психованной дамочки, которая спустила в туалет огромный бриллиант. Она предложила им пять штук, если они сумеют его найти. Мужики согласились. Перекрыли канализацию на всей улице и как-то там всё выкачали и нашли камушек. Море не канализация, наноса не хватит…

Теперь Тьерри смеялся в голос.

— Ты это сейчас выдумал, да?

— Каждое слово правда. Я не вру, ты же знаешь. Я тоже не поверил, но меня заверили, что здесь на все сто процентов правды. Да, да… Сказали бы мне про собственную сестру подобное ещё неделю назад, я бы тоже не поверил.

Белка опустила глаза и подумала: «Я бы тоже…» Ресницы оставались влажными, но по щекам слёзы, к счастью, не потекли.

— Как там Мартин?

— Спит, — отозвалась Белка, радуясь, что неприятная часть разговора осталась позади. — Спал…

Только сейчас Белка заметила, что Мартин стоит посреди комнаты и смотрит на неё через стекло. Быстро распрощавшись с братом, она с виноватой улыбкой открыла балконную дверь.

— Говори дальше, я не хотел тебе помешать.

Мартин даже не дал ей времени переступить через порог.

— Это был Тьерри. Мы просто так болтали…

— И просто так закрыли дверь?

Он улыбался, а Белка — нет.

— Пап… — она открыла рот, но слова не появились. Увы.

— Да всё хорошо. Я буду чувствовать себя совсем старым, если дети перестанут закрывать перед моим носом дверь, чтобы посекретничать. — Надеюсь, он там не набедокурил?

Белка замотала головой, выдавливая из себя детскую улыбку. Знал бы он, кто в действительности набедокурил и на какую сумму, не смотрел бы на неё так спокойно.

— Надеюсь, что ты не пожаловалась Тьерри, что я морю тебя голодом. Спасибо за подушку, но ты должна была меня разбудить. Ты хоть что-то съела?

Белка вернулась на балкон за косточкой от персика и пошла в кухню, а Мартин продолжил потягиваться. У самой Белки тоже ныло всё тело: иглы лжи не оставили целой ни одной клеточки. Даже есть не хотелось. Наверное, поэтому она отказалась от ресторана и попросила Мартина зайти за бургером. Тот не удивился, спросил только, хочет ли она запить его оранджиной или всё же сангрией, но Белка выбрала замороженный лимонад, хотя столбик термометра уже явно опустился ниже тридцати градусов.

Они уселись за столик, чуть ближе к стене, чтобы быть подальше от прохожих. Аппетит действительно приходит во время еды, и Белка вгрызалась теперь в бургер, будто месяц не ела. Ничего подобного она действительно давно не ела, но сейчас ей захотелось забить рот, чтобы избежать опасных разговоров. Она боялась, что язык вновь получит у мозга вольную и выдаст Мартину неприятную информацию про его дочь. А сейчас он довольный, хотя едва откусил от своего бургера. Наверное, не голоден. Белка знала по себе, как муторно перестраиваться на новый временной режим в короткое время. Жить в одной части света, а отдыхать в другой очень тяжело.

— Помнишь, как ты заказала бургер в Париже? — ни с того, ни с сего спросил Мартин, и Белка уставилась на него с удивлением: никакие французские бургеры, кроме того, что она поглощала прямо сейчас, не приходили на ум. — Ну как же! В нашу первую поездку в Париж. Ресторан в музее Орсе, неужели забыла?

Взгляд Белки потемнел. Она бы, наверное, помнила и про Париж, если бы не желание забыть всё, в чём принимала участие мать.

— Там такой поистине европейский ресторан. Во всяком случае, был тогда… С метрдотелем… Твоя мама не могла пройти мимо…

Мартин сказал это совершенно спокойно, а у Белки проглоченный кусок булки подпрыгнул обратно к горлу.

— Официанты приносят только еду, а заказ принимает метрдотель. И вот доходит очередь до тебя. Что желает, мадемуазель? А что она желает? — Теперь Мартин улыбался в полный рот. — То же, что и сейчас. «Амбургер, сильвупле, месьё»…

Белка опустила остаток гамбургера на бумажную тарелку, и Мартин расхохотался в голос:

— Я испугался, что он наденет меню тебе на голову.

— Я этого совершенно не помню. Вот честно!

— А я никогда не забуду. А тогда ты всего только год прожила в Штатах.

— Блин…

Белка отодвинула тарелку, но Мартин придвинул её обратно.

— Ты уже не маленькая. Ешь. И пойдём погуляем, а потом может и поплаваем… В ночном море. Помнишь?

— Пап, я больше не кричу в темноте, ясно?

Белка действительно обиделась. Ну чего он хотел от десятилетнего ребёнка, засунув его в беспросветно-чёрную воду!

— Если я не усну, пойдёшь со мной плавать?

— Пап, здесь из-за аттракционов не бывает полной темноты, так что ничего интересного.

Но Мартин продолжал улыбаться. Тогда Белка засунула остаток булки в рот, чтобы самой молчать.

Ночного купания не состоялось из-за телеконференции, за которую Мартин засел на весь вечер. Зато утром они поплавали всласть, наслаждаясь зеркальным морем, которое подарило им превосходное настроение. Его не омрачало даже вынужденное расставание. Впереди был завтрак. Еще полчасика вдвоём. Потом Мартин возвращался к ноутбуку и финансовым вычислениям, а Белка отправлялась на пленэр.

Она сунула в рюкзак небольшую доску с клипсой, альбом и пенал с карандашами. Вчерашний вечер кардинально поменял утренние рабочие планы. Белка сыграла с Мартином злую шутку. Пока он разговаривал с коллегами, она сидела на диване с альбомом и рисовала его, рисовала и рисовала… Первые полчаса он настолько ушел в беседу, что даже не заметил своего позирования. Потом он, конечно, бросал на дочь испепеляющие взгляды, но перед камерой не мог ни высказать отказ словами, ни даже просто скорчить недовольную мину. Потом он, конечно, долго ворчал, но в альбоме уже красовалось аж три его карандашных портрета. Один штриховкой, второй тенью, а третий акварельными карандашами.

Белка так увлеклась, что решила примерить на себя роль уличного художника. По-быстрому разместив портреты Мартина в паспарту, Белка закинула за спину большой рюкзак, в который поместился еще и складной стульчик. Увы, второго не было — придется устроиться на камне или парапете или же наоборот усадить на него модель. Все-таки снизу вверх писать портреты легче.

Еще бы кто-нибудь согласился позировать — пусть даже не за деньги, а просто так! Нет ничего противнее участи скучающего художника. Но Белка уже приняла решение — что будет, то будет. И даже если не сможет выловить никого из толпы, то потратит время на быстрые наброски — каждая минута в жизни должна быть использована с толком. Так её учили в семье и университете. И так она сама понимала устройство мира. В творческих профессиях время вообще, как вода, течет между пальцев.