Обнаженный Бог. Феномен - Питер Гамильтон

Однако относилось это все к предметам неподвижным: одежде, камню, дереву, даже к узлам механизмов (не электронных), все это можно было задумать и сформировать. А это здесь весьма кстати: норфолкская техника находилась пока на низком технологическом уровне. И, следовательно, при случае ее можно было легко починить. Внешность тоже изменяли по желанию. Плоть постепенно принимала новую форму, становилась более упругой и молодой.

Большинство одержимых старались вернуть собственные черты, которые, казалось, проступали сквозь розоватое зеркало. В одном месте, опровергая статистику, собралось большое количество красивых людей.

Внешность отнюдь не являлась главной их проблемой. Самой большой и тяжело преодолимой трудностью в новой жизни была пища. И энергистические способности были не в силах ее создать, как бы изощрены и терпеливы они ни были. Можно было наполнить тарелку икрой, но избавься от иллюзии — и черная блестящая масса тут же превратится в горстку листьев или другого сырья, на которые они обратили свою энергию.

Лука так и не мог понять, куда приведет их освобождение из потустороннего мира. Что бы там ни было, здесь, несомненно, лучше, чем там. Он оделся и бросил на Люси слегка укоризненный взгляд.

— Ладно, ладно, — проворчала она. — Встаю. Сию минуту.

Он поцеловал ее.

— До скорого.

Дождавшись, когда дверь за ним закроется, Люси натянула на голову простыню.

К этому часу большинство обитателей поместья проснулись и засуетились. Пока Лука спускался по лестнице, он успел раз десять пожелать доброго утра приветствовавшим его людям. Он шел по длинным коридорам и примечал, что творится вокруг. В открытые настежь окна за ночь накапал дождь и замочил ковры и мебель; двери тоже были открыты, и в глаза ему бросились комнаты с разбросанной повсюду одеждой, остатки еды на тарелках, зеленая плесень, выросшая на чашках, не стиранные с момента норфолкского одержания простыни. Виной тому была не апатия, скорее подростковая беззаботность, уверенность в том, что придет мама и все за тобой уберет.

«Проклятые грязные янки. В мое время такого ни за что бы не случилось».

В криклейдской столовой завтракали более тридцати человек. Это была большая комната высотою в три этажа, деревянный потолок поддерживали резные колонны.

Свисали на крепких цепях роскошные люстры. Хотя они и бездействовали, их светлые шарообразные плафоны отражали льющийся с неба свет, освещая изысканные фрески в простенках между окнами. Пушистый китайский ковер, вытканный в кремово-голубоватых тонах, приглушал шаги, когда Лука подошел к прилавку и положил себе с горячей сковородки яичницу.

Тарелка его была щербатой, а серебряные приборы — мутными, огромный обеденный стол потерт и поцарапан. Он сел и кивнул соседям, стараясь удержаться от критических замечаний. «Сосредоточься на главном, — сказал он себе. — Дела идут, и это главное». Пища была простой, но здоровой. Рецептура не высчитывалась с точностью, но держалась в разумных пределах. Все они возвращались к более цивилизованному поведению.

С отъездом Квинна новые обитатели Криклейда радостно отказались от установленных монстром ненавистных правил и ударились в длительную оргию — разврат, пьянство и обжорство. Это была реакция на длительное пребывание в загробном мире, сознательное погружение в мир ощущений. Ничто не имело значения, кроме осязания, вкуса и обоняния. Лука пил и ел вместе со всеми, беззаботно опустошая домашние запасы; спал с бесчисленными девицами с внешностью топ-моделей; пускался в опасные азартные игры; травил собаками неодержанных. И вот настало утро, принесшее прозрение. Процесс тянулся медленно и болезненно, а вместе с ним пришел и груз ответственности, и даже своего рода достоинство.

Душевая воронка обрызгала его в то утро ржавой водой. Лука начал собирать людей с похожими мыслями, и они принялись приводить имение в порядок. Анархия, как оказалось, улучшению среды не способствовала.

Лука увидел Сюзанну. Она вышла из дверей кухни с блюдом дымящихся помидоров и выложила их на прилавок.

В то время как он взял на себя восстановление сельскохозяйственных функций, она занялась домашним хозяйством. Она готовила еду и заправляла домашним хозяйством (хотя до старых времен и было еще далеко). Что ж, это так и должно было быть, ведь Сюзанна захватила тело Марджори Кавана. Физически она себя мало изменила: сбросила десяток лет да сильно укоротила волосы, однако фигура и черты лица остались все теми же.

Сюзанна взяла пустое блюдо и опять пошла в кухню. Взгляды их встретились, и она, смущенно улыбнувшись, скрылась за дверью.

Лука чуть не подавился яичницей. Он так много хотел сказать. И в этот момент их встревоженные мысли срезонировали. Она знала, что он знал, и он знал…

«Смешно!

Вряд ли. Она одна из нас.

Смешно, потому что Сюзанна нашла себе кого-то — Остина. И они счастливы вдвоем. А у меня есть Люси. Для удобства. Для секса. Не для любви».

Лука доел яичницу и запил ее чаем. Нетерпение переполняло его. Поскорее пойти, занять этих лодырей работой.

Джохана он увидел за другим концом стола. Перед ним стоял стакан апельсинового сока и тост, вот и вся еда.

— Ты готов? — спросил он.

Круглое лицо Джохана выразило страдание, отчего морщины, бывшие у него, по всей видимости, с рождения, углубились еще сильнее. На лбу даже испарина выступила.

— Да, сэр. Я готов еще к одному дню.

Так как ответ его стал ритуальным, Лука мог бы произнести его с ним одновременно. Джохан был одержателем мистера Баттерворта. Физическая трансформация от неуклюжего круглолицего шестидесятилетнего человека к сильному двадцатилетнему юноше почти завершилась, хотя некоторые черты менеджера в области недвижимости, похоже, не поддались модификации.

— Тогда давай. Пошли.

Он вышел из столовой, бросив выразительный взгляд на нескольких мужчин, сидевших за столом. Джохан поднялся из-за стола и поспешил за Лукой. Те, кому он послал предупреждение, запихали в рот еду и торопливо встали, боясь от него отстать.

Лука пошел в конюшни, за ним следовали двенадцать человек. Там они начали седлать лошадей. Транспортные средства были пока в рабочем состоянии, но ими еще никто не пользовался. Электропроводка во время кризиса вышла из строя, и только двое одержимых из графства Стоук утверждали, что знают, как ее починить. Дело подвигалось медленно; небольшое количество энергии из геотермальных кабелей приберегалось для тракторов.

Две минуты, и Лука оседлал лошадь; пряжки и ремни встали на место сами собой, все это благодаря Гранту. Затем он вывел пегую кобылу во двор, обошел обгорелый остов другой конюшни. Большая часть лошадей, которых Луиза выпустила во время пожара, вернулись назад, так что у них до сих пор оставалось более половины прекрасного табуна. Благодаря Христу. Он знал, что у них мало продуктов. Но пойти на такое варварство не мог. Собаки… собаки не так уж плохи на вкус.