Иверь - Вадим Еловенко

– Зачем так сложно? – спросил Оста. – Пусть работают от восхода и до заката.

– Тогда никто из них года не протянет, – сказал я. Оста пожал плечами: мол, ну и что? Я вздохнул тяжело и продолжил: – Ты не думай, ты исполняй. Так вот, потом они могут идти в барак или бродить под присмотром охотников. Сделай загон какой-то.

Он все вздыхал, но слушал. И только когда я сказал, что рабов кормить надо так же, как охотников, он заупрямился:

– Даже в лесу, где мы жили раньше, не было такого закона. Даже жители поселения получали от вождя меньше, чем охотники. В чем разница тогда между рабом и охотником?

Я разозлился:

– В том, что ты камни не ворочаешь и можешь идти, куда хочешь. И все. Не дай бог, узнаю, что рабов били. Или насиловали женщин. Я тебе твои… э-э-э… Как там они у вас называются? Ага, вот их и отрежу. Не тому, кто это сделал, а именно тебе. Ты теперь за все в ответе и передо мной, и перед Интой. И если подведешь меня, то и Инте плохо будет, так как ты и его подвел. Понял меня?

Запугал я его тогда не на шутку. Подумал: не переборщил ли? И под конец сгладил все это тем, что позволил ему за ужином сидеть с нами. Это большой честью считалось. Сидеть со мной и Боевым Зверем во время еды. Вот так.

В Тисе мы сразу приступили к неотложным делам. Оказывается, за это время в окрестностях поймали разведчиков пассов. Морской народ всегда карал за нападение на своих торговцев и воинов. Тут, правда, они медлили, не зная, а может, на самом деле бог Прот вернулся, чтобы восстановить справедливость. Видно, им в красках описали отпущенные торговцы, что я тут вытворял. Хорошо, мы вовремя прибыли. А то так бы и потеряли Тис.

С неба больше десантники не сыпались, но и того, что мы узнали, было достаточно для волнений. Пассы послали на восстановление порядка около двух тысяч воинов. И не охотников, вооруженных деревянными копьями и слабенькими луками для охоты на птиц, а панцирную пехоту!

Вот тут-то мы с Игорем душу отвели, поминая институтских и их пьянки вместо работы. Кто видел лавину стали, тот поймет, как это страшно. Игорь на Омелле такое видел. Я на симуляторах видел. И тоже чуть не обгадился. Симулятор же заставляет забыть о том, что ты не участник великого побоища. О том, что тебя вообще тут быть не должно, и так далее. Стоишь ты с луком или копьем и дрожишь от надвигающейся рыцарской конницы. А дрожь земли лишь усиливает твою собственную…

Напомню, что у Инты после основания поселка осталось чуть более четырех кулаков воинов. Хоть к нему и присоединились остатки из его деревни, в которую он втайне от меня посылал гонцов, но это были крохи по сравнению с опасностью.

Из деревни к нему пришли в основном старики и старухи, не уведенные соседями к себе. Но среди них нашлись почти с десяток тех, кто мог держать оружие в руках.

Я велел организовать круглосуточную охрану и дальние рейды. Игорь настаивал, что необходимо срочно «вскрыть дислокацию врага». Я понял его желание, но ничего, кроме самостоятельной разведки, придумать не мог. Не капсулу же поднимать на радость тем, кто желает меня под трибунал отправить! Он предложил пустить в разные стороны детей из поселка, с одной только задачей: притворяясь собирающими лесные ягоды, узнать, где и сколько неприятеля.

– У нас только дети рабов, – напомнил я ему.

– Значит, даруй им свободу! – настаивал он.

– Очаровательно, – только и сказал я. – Чем расплачиваться с охотниками будем? Излучателями? Ножей осталось: твой да мой. Надо было хотя бы с капсулы еще взять. Или вот… давай их научим виски пить и им расплатимся?

– Виски не тронь! – сразу отозвался Игорь. – Оно вообще не твое.

– Я бог, и тут все мое.

– За виски я новую легенду о свержении Прота Боевым Зверем придумаю! – серьезно пообещал он.

– Что ты предлагаешь?

– У тебя собственный помазанник есть, – резонно заметил он. – Пусть Инта и думает. Постановляем: воля богов – даровать детям свободу! А он пусть мучается, как это законно сделать.

– Тут закона нет.

– А воля богов?

Позвали Инту. Он наши споры решил быстро. До того как ребенок – мальчик – не стал мужчиной, до четырнадцати лет он не принадлежит никому. Он как бы придаток к родителям. Поэтому в деревнях их держали всех вместе, воспитывали же их старики, не участвующие в охоте. А там уж – как получится. Не редкость, что дети рабов принимались деревней как равные охотники, если проходили испытание на зрелость.

– О’кей. Мы даруем им всем свободу. Они вправе жить, где хотят. С нами или с родителями в бараке. Они могут уйти в старые селения.

Инта объявил волю великого Прота. Детей собрали на площади, и Инта сам, со мной и Игорем за спиной, поведал им первое скаутское задание за свободу. Детям всегда плевать, как и где они живут. Я знаю многих, кто родился на астероидах, и они до сих пор милее мест не признают. Все из новоосвобожденных пожелали остаться в Тисе, где мы в свою очередь обещали сделать из них охотников. Отправив и мальчиков, и девочек в разные стороны, мы построили и успокоили их родителей. Потом всю толпу отправили рубить лес, чтобы хоть чем-то занять. Получилась странная ситуация. Дети не уходят, потому что родители здесь, а родители не бегут, потому что детям здесь нравится, и вообще – далеко с детьми не сбежишь… Я не сторонник заложников и рабства, но оно в итоге нам очень пригодилось. А значит, я, не оправдывая себя, скажу, что это было тогда правильно.

Срубленный лес стаскивали к замку. Скоро его было столько, что пришлось объяснять Инте, для чего он нужен.

– Будем строить внешнюю стену вокруг поселения.

– Зачем?

– Чтобы обыватели чувствовали себя спокойнее. Да и за рабов можно будет не беспокоиться. Сделаем башни для наблюдения и поставим их по периметру. Охотники смогут видеть и что за стеной, и что внутри. Не надо будет с каждым рабом посылать охотника для охраны.

Инта, видно, понял и другие преимущества ограды, так как немедленно засел с Игорем обсуждать план строительства. Игорь молодец. За три недели выучил язык не хуже меня. Я-то его на базе учил. Под стимулятором. Здесь уже только практику проходил. А он с нуля выучил.

Инта с Игорем на дворе уточняли будущий проект, пока я с охотником решал, как установить связь с поселком и предупредить о возможном нападении. Это был тот самый охотник, который выторговал у меня нож в поселке. Этим ножом он выделялся из других охотников и тем самым стал более заметен для меня. Я его приблизил, заставил дать присягу Инте, и тот стал, как мы его прозвали, Десятником. Его звали Растом, но «Десятник» к нему приклеилось намертво: и среди охотников, и у нас с Интой и Игорем. Он, кстати, меня и охранял на пути от поселка до Тиса. Вечерами у костра он рассказывал охотникам, как ценой собственной шкуры защитил меня от чешуйчатого…

Ну, было такое, на обратном пути. Было. Не рассказывать же всем, что мы с Игорем, в стельку пьяные, только хохотали над этой уродливой мордой с десятисантиметровыми зубами. Это ж надо так напиться – до потери инстинкта самосохранения! Тогда чешуйчатого и правда насадили охотники с Десятником во главе. А мы потом делили телегу с воняющей головой этого монстра. Игорь обещал из нее чучело сделать. Не сделал, и она сгнила совсем. Выкинули.