Я тебе верю - Нелли Осипова

Кассирша предложила два билета в разных местах, других не было – все раскуплено, сказала она. Не останавливаясь перед этим незначительным препятствием, Ксения приобрела билеты, быстро вернулась в институт, вошла в помещение анатомического музея и стала ждать Ивана, который появился ровно через десять минут.

Он поначалу не понял, почему они не могут прямо сейчас отправиться в общежитие, что за выдумка с консерваторией, с чего это вдруг приспичило Ксении идти на концерт. Ну, а когда узнал, что до начала концерта остается почти два часа, совсем загрустил.

– Ксюша, я не могу два часа болтаться без дела. Лучше я останусь здесь и буду учить кости. Надо сдавать зачет, а я уже все сроки пропустил. Там внизу, в вестибюле, какой-то остряк даже объявление шуточное вывесил:

Декан умоляет в приказе опять

Ответить скорее конечности,

Нельзя же, конечно, беспечно сдавать

Конечности до бесконечности!

– А мне что делать, Ваня?

– Ну почитай что-нибудь, пока библиотека открыта. Может, химией займешься, все равно ведь придется снова сдавать вступительные экзамены. Чем лучше подготовишься, тем больше уверенности, что поступишь. Только, пожалуйста, не спорь и не возражай, потому что если еще один год пропустишь, не знаю, как тогда и быть.

– Почему это я должна обязательно спорить? Вот пойду сейчас, возьму учебник Глинки и сяду рядом с тобой зубрить.

Иван не ожидал такой сговорчивости и, довольный, хмыкнул, а Ксения на самом деле отправилась за книжкой, вернувшись, уселась за длинный стол чуть поодаль от Вани и уткнулась в ненавистную неорганическую химию.

В консерваторию они пришли минут за пятнадцать до начала концерта, купили программку и направились в большой зал искать свои места. Стоило им войти, как неповторимая магия прославленного зала заворожила, околдовала их. Ребята замерли в восхищении, и если бы не прибывающие на концерт люди, которым они невольно преграждали вход, так бы и стояли, любовались нежданной красотой. Они прошлись по периметру зала, рассматривая портреты композиторов, затем определили свои места – оказалось, что сидеть им предстояло почти друг за другом, с разницей в три кресла. Ждали выхода музыкантов, не отрываясь глядя на сцену, на диковинные трубы органа. Наконец вышли оркестранты, расселись по своим местам, стали настраивать инструменты, вдруг зазвучавшие вразнобой, и дружно замерли при появлении дирижера.

Ксения сидела на ряд впереди Ивана, и общаться, обмениваться впечатлениями, к счастью, не было возможности, а то бы на них немедленно зашикали.

Исполнялась «Арагонская хота» Глинки. Музыка пульсирующим, темпераментным потоком властно завладела вниманием новичков, унося их воображение в иной, новый, незнакомый, но такой прекрасный мир. Все было волшебно, непривычно, хотелось слиться с этими звуками, чувствовать то же, что и музыканты, создающие это чудо, радоваться своей сопричастности с ними, не задумываясь над тем, откуда, почему, по какому поводу возникла эта радость.

В антракте они молча прогуливались в фойе, боясь произнести хоть слово и разрушить очарование. Во втором отделении звучала шестая симфония Чайковского. Она стучалась в их сердца, будоражила чувства и мысли, призывала не просто наслаждаться, но думать, к чему они пока не были готовы. Захотелось услышать ее еще раз, понять то, что не удалось с первого раза, вникнуть в замысел композитора, не пропустить ничего.

В общежитие вернулись поздно, уставшие, но довольные. Прежде чем разойтись по своим комнатам, в тиши безлюдного коридора Иван крепко-крепко обнял Ксению и стал покрывать поцелуями ее глаза, лицо, губы.

– Я так по тебе соскучилась, – прошептала она, – все на людях да на людях…

– Я тоже, – тихо отозвался Иван. – Как ты здорово придумала с консерваторией, моя любимая дубинушка, я бы никогда сам не сообразил. Я очень тебя люблю…

– За концерт? – не удержалась, чтобы не подпустить маленькую шпильку, Ксюша.

– Ты ведь так не думаешь?

– Конечно, нет. Я думаю, что музыкальный Глинка куда как лучше этого толстого, химического.

– С чего ты взяла, что Глинка-химик толстый?

– Да не он толстый, а его учебник! – засмеялась Ксюша.

– Тише, разбудишь всех, – шикнул на нее Ваня.

– Ну и что! Пусть просыпаются, радуются вместе с нами!

– Чему им радоваться?

– Тому, что мы любим друг друга, что мы такие с тобой счастливые… – Ксюша уткнулась носом в Ванино плечо и замерла, вдыхая знакомый любимый запах…

Потом они тихонько пробрались на кухню, пили чай и мечтали, как когда-нибудь смогут снять комнатку и быть вместе. Навсегда.

Утром по дороге в институт решили, что теперь обязательно станут ходить на концерты в консерваторию, как только позволят время и деньги.

– Можно еще и в Колонный зал пойти, там ведь тоже концерты, – как последнюю новость сообщила Ксюша. – Я несколько раз по радио слушала.

Ивану не хотелось возражать Ксюше, но он подумал, что было бы опрометчиво не воспользоваться таким удобством, как близость консерватории к Моховой, ведь через два года занятия переместятся в основном на Пироговку, и ездить оттуда в центр города, а после концерта в общежитие будет совсем не с руки.

Наступил Новый год. Общежитие «гудело» – решено было отметить праздник всем вместе, невзирая на возраст, курс и расселение по комнатам. В красном уголке составили столы, настрогали ведро винегрета, расчленили, как выразился остряк-второкурсник, целый косяк селедки, наварили картошки и, конечно, не обошлось без шампанского и вкусных наливок с волшебными названиями – «спотыкач», «запеканка», «сливянка» и невесть откуда присланных родителями своим деткам настоек, солений и варений.

Веселились до утра, отсыпались целый день, а впереди – сессия. Иван сразу засел за учебники, заранее поставив перед собой задачу сдать все на «отлично», но вовсе не из честолюбивых соображений, а просто хотелось получить право на повышенную стипендию. Известно, что самую маленькую стипендию всегда получали студенты медицинских институтов и театральных училищ. Понятное дело: их не готовили к созданию материальных ценностей, как, например будущих инженеров. Правда, на гуманитарных факультетах МГУ, студенты которых в перспективе тоже не предполагали созидать «чего-нибудь железного», стипендии были значительно выше, чем у медиков, но то – университет, и этим все сказано. Словом, нужны были деньги, потому что зарплата Ксюши, небольшие суммы, присылаемые родителями из деревни, и маленькая стипендия Ивана никак не могли заполнить всех бюджетных пустот двух молодых влюбленных в жизнь и друг в друга ребят. Впрочем, они изо всех сил старались, как говорится, протягивать ножки по одежке. Вот, например, когда позарез понадобилось купить Ване пиджак, отыскали где-то за городом магазинчик, в котором обнаружили, как выразилась Ксюша, вполне приличную замену из материала под устрашающим названием «чертова кожа». Эта покупка принесла существенную экономию. И еще купили для Ксении вместо летних туфель «спортсменки», такие прорезиненные спортивные тапочки, в которых легко было ходить, бегать и просто стоять во время работы у секционного стола. Ваня сокрушался, что любимой девушке придется отказаться от каблуков, которые так стройнят ногу, на что она без излишней скромности заявила, что у нее и так длинные и стройные ноги. И это была абсолютная правда.