Ошибка резидента - Владимир Востоков

Дома его ждал Куртис. Старик схватил телеграмму, воскликнул: «Слава богу!» – и, не простившись, убежал.

Павел переоделся, обрадовал хозяйку, что идет в кино, и спустился на улицу. Побродив, он нашел телефон-автомат на тихой пустынной улочке. Набрав номер, который показывал ему Кустов, спросил:

– Скажите, пожалуйста, ваш телефон два двенадцать сорок семь? – Это не были цифры, набранные им.

– Нет.

– А какой?

Мужской голос назвал условный номер.

Павел сообщил о телеграмме.

– Вам велено передать, – услышал он в ответ после небольшой паузы, – приедет гость. Берегите его. Редкая гадина. Теперь необходимо координировать действия.

– Понял. Буду звонить.

Вернувшись к себе, Павел увидел Куртиса. Как всегда, когда предстоял разговор без посторонних, Куртис послал хозяйку в магазин. Потом попросил Павла сесть и предупредил, что это будет самая серьезная беседа из всех, до сих пор между ними происходивших. И просил не зубоскалить.

– Завтра, а может быть, послезавтра, – начал он, – к тебе на работу придет человек. Он вызовет тебя. Не удивляйся. Фамилия его Терентьев. Пойди с ним в столовую на углу Кузнечной и Парковой. Знаешь? Если будет спрашивать обо мне, скажи, что меня увидеть нельзя, меня сейчас в городе нет… Расспроси его досконально, что он сделал. Все по порядку. Если у него осталось что-нибудь от поездки – отбери. А затем скажи, я велел сделать так. Он сегодня же ночью должен ограбить какую-нибудь палатку, магазин, ларек – что угодно. Или стянуть вещи в зале ожидания на вокзале. В общем, по его усмотрению. Его ищут, могут и найти. Ты понимаешь: лучше судиться за кражу. Осудят года на два – и концы в воду. Отсидит – выйдет чистый. Втолкуй ему. Самое главное – чтобы он усвоил именно это. От него надо избавиться. Объясни, что после отсидки он сможет жить в открытую, как хочет. Не надо будет скрываться. Я дам тебе деньги, отдашь ему. Тысячу рублей.

– Слушайте, маэстро, хотите впутать меня в мокрое дело? – серьезно сказал Павел. – Я протестую. На мне и так, кажется, висит…

– Тебе нечего опасаться, – уверял Куртис.

– Хорошо. Но учтите: если что, я себя в жертву ради вас приносить не буду. Все расскажу…

Человек, пришедший в пятницу после обеда в контору хлебозавода и спросивший Корнеева, производил очень странное впечатление. Он был словно из ваты. Двигался медленно. На землистом лице застыло какое-то идиотски бесстрастное выражение, словно у него были парализованы нервы, управляющие мышцами лица. Лицо истукана. И ко всему – неестественно тонкий голос.

Павел, отпросившись у начальства, вышел с ним на улицу.

– Значит, вы и есть Терентьев и вы получили мой перевод? – в обычной своей манере завел разговор Павел.

– Телеграмму отбивал, – без всякого выражения, как автомат, сказал Терентьев.

– И много получили?

Тот молчал.

Павел посмотрел на него сбоку и подумал: «Натуральный истукан».

Походили по переулкам. Павел два раза проверился – Куртиса не было.

– Ладно, – сказал он, – план такой. Сейчас пойдем где-нибудь перекусим. Для ресторана, боюсь, ты одет слишком кричаще. Но тут недалеко имеется одно предприятие под названием «Пирожковая». Оно нам подойдет.

В столовую на углу Кузнечной и Парковой, где советовал отобедать Куртис, он идти не собирался. Там за ним будут следить.

В пирожковой было столиков шесть, а посетителей человека четыре – обеденные часы кончились. Павел и Терентьев сели в углу. Терентьев шапку не снял и пальто не расстегнул, хотя было жарко. Павел принес два бульона, горку пирожков с мясом на глубокой тарелке.

– Водки нет? – Впервые в голосе Терентьева послышались слабые нотки какой-то заинтересованности.

Это было кстати. Павел сам собирался навести речь на выпивку, чтобы выйти минут на пять из пирожковой. Вчера он звонил своим, доложил о Терентьеве. Просили позвонить сегодня, когда Терентьев явится.

– Нет, – с сожалением произнес Павел, – здесь выпивки не бывает. Но вот что… Ты посиди, я сбегаю в продовольственный, куплю пол-литра. Тут недалеко. Хочешь – ешь, но лучше подожди.

– Бери сразу две. – В первый раз этот ватный человек сказал три слова кряду.

– Тоже правильно, – согласился Павел и убежал.

Он позвонил из автомата за углом. Инструкции были короткими и ясными: сделать все так, как приказал Куртис.

– И еще одно. У вашего подопечного есть золотые женские часы марки «Заря». Возьмите их у него. Покажите и отдайте их Куртису, если он сам спросит о каких-нибудь вещах. Не спросит – не показывайте. Вы их присвоили, понимаете? Деньги подопечному не отдавайте. Прикарманьте их.

– Понял.

– Когда будете передавать Куртису то, что расскажет подопечный, не приукрашивайте. Сохраните его стиль.

– Это мне ясно.

– Все.

…Павел принес две бутылки водки. Одну дал Терентьеву, другую зажал у себя между коленями.

– Так удобнее, – объяснил он. – Тут в открытую пить не разрешается. Наливай себе под столом и сразу опрокидывай. Чтоб стакан пустой стоял.

Терентьев налил себе полный стакан и выпил его маленькими глотками. Съел полпирожка.

И тут Павел попросил его рассказать про Ленинград.

Терентьев уместил всю историю слов в двадцать пять – тридцать, но излагал ее мучительно долго. То и дело останавливался, возвращался назад и все время забывал, что говорить надо шепотом. Павлу пришлось раза два цыкнуть на него. В конце концов он все-таки добрался до точки. Если бы Павел знал о плане убийства, разработанном Надеждой, он бы увидел, что рассказ Терентьева совпадает с этим планом.

Терентьев допил свою бутылку и спросил у Павла, нет ли еще выпить. Оказывается, этот истукан даже не замечал, что Павел вообще не наливал себе. Он был полностью отключен от окружающего.

– Свалишься, – сказал Павел. – А тебе еще надо дело делать.

– Не. Не свалюсь, – трезвым бесстрастным голосом возразил Терентьев. – Если есть, дай.

Павел видел, что он действительно нисколько не изменился после выпитой бутылки.

– Ну ладно, я тебе дам еще, но после. Сейчас слушай…

И он слово в слово изложил то, о чем просил Куртис.

Терентьев выслушал спокойно. Ни одна жилка не дрогнула на его лице.

– Сделаю, – только и молвил он.

– Что-нибудь от этой женщины у тебя есть? – спросил Павел.

– Часики.

– Дай их мне. Только тихо. Сними шапку, сунь их за клапан, шапку положи на стол.

Терентьев все так и сделал. Павел взял шапку, вынул и положил к себе в карман часики на черном креповом ремешке.