В перерывах суеты - Михаил Барщевский

Поздним вечером в день гибели Романа Беленького на базе отдыха «Ручей» произошли некоторые изменения привычного режима жизни. Комендант в приказном порядке отпустил домой большую часть охраны, повара и всех уборщиц. Особого удивления это распоряжение не вызвало, так как было понятно, что никто в ближайшие дни не приедет. Правда, отпущенные волновались, что за дни вынужденного отпуска зарплату им не выплатят, но роптать не стали, смерть хозяина по-любому ничего хорошего не предвещала. По мнению всех местных жителей, эти, попавшие на работу в «Ручей», и так были счастливчиками и жили как у Христа за пазухой. Чистая работа, не пыльная, с фантастической по меркам одного из самых глухих уголков Владимирской области зарплатой, вежливое обращение со стороны хозяев. Что еще надо для полного счастья? Правда, сухой закон и требование, что интересно — выполнявшееся требование, не болтать о том, что происходит на территории «Ручья», ставило работавших там в несколько обособленное положение среди односельчан. Но обособленное положение — это уже начало пути наверх в общественном сознании. Другое дело, что таких тонкостей психологии ни один обитатель деревни не знал.

Базу отдыха «Ручей» никто не приватизировал. Она изначально была частной собственностью. В середине девяностых Роман понял, что большинство серьезных договоренностей, будь то с бизнесменами, будь то с чиновниками, достигаются в неформальной обстановке. В ресторане? В бане? В борделе? Банально, скучно (уже скучно), много посторонних глаз. К тому времени и служба безопасности «Моста» уже показала, что такое скрытая видео- и аудиозапись. А если ко всем этим соображениям добавить, что Рома с детства любил лес, а большинство, подавляющее большинство мужчин любили либо охоту, либо рыбалку, то вывод напрашивался сам собой. Нужен был «охотничий домик».

Помощник Романа договорился обо всем с губернатором Владимирской области, тот дал поручение главе района, который теперь и был бессменным комендантом «Ручья», и дело закрутилось. Огородили сорок гектаров леса, построили хозяйский дом и дом «развлечений». В хозяйском на первом этаже была столовая метров на двадцать и гостиная — метров сорока, может и больше, — с камином. На втором этаже разместились восемь комнат, каждая с удобствами. Получился нормальный пятизвездочный отель. Со всей его атрибутикой. В доме «развлечений» — в цокольном этаже двадцатиметровый бассейн, сауна, хам-мам и комната отдыха в восточном стиле с расшитыми халатами, тапочками с загнутыми носами, кальянами, чайниками и прочая. На первом этаже — столовая, на случай, если ужин решат накрывать здесь, гостиная с караоке и, разумеется, камином. Второй этаж был отдан под кинозал, фильмотека которого насчитывала более пятисот лент. Большая часть — отечественные. Роман любил советское старое кино. Видимо, пересматривая эти фильмы, он подсознательно сравнивал свое положение сейчас с тем, которое было у него, когда он смотрел их первый в раз. Этот — по черно-белому телевизору в комнате в коммуналке, где он прожил с родителями и бабушкой до двенадцати лет. А этот — уже по цветному в двухкомнатной квартире в «хрущобе», куда они переехали всей семьей. Этой комедией он наслаждался по малюсенькому телевизору «Электрон» каждый Новый год, уже в своей комнате, которую занимал один после смерти бабушки, но еще в той же пятиэтажке. На отдельной полке стояли фильмы, впервые увиденные им в студенческие годы либо по телевизору в Красном уголке общаги, либо в кинотеатрах. Правда, те, что смотрел в кинотеатрах, помнил плохо — не ради фильмов студенты приводили подружек на последний ряд...

Спустя год построили еще и русскую баню. С выходом к реке. И со столовой, на всякий случай.

На огромной территории базы отдыха было несколько загонов, в одном из которых разводили пятнистых оленей, в другом — «диких» уток, а в третьем — кабанов. Попытка разведения страусов провалилась, и загон пустовал. Занимать его чем-то другим или сносить Роман запретил — этот загон был для него «памятником неудачи». Роман частенько подкатывал к нему на «Хаммере» или снегоходе — зависело от времени года, — чтобы, посмотрев, напомнить самому себе, что и его проекты могут заканчиваться неудачей. Роман считал, что психологически надо постоянно готовить себя к банкротству. И уже много лет не знал никаких неудач, кроме страусов. И ежегодно удваивал свое состояние.

Когда на «дачу», так называли «Ручей» в «Бегемоте», приезжали гости, из Москвы заранее высылали официантов и шеф-повара. Постоянный повар кормил охрану, а при шеф-поваре выполнял роль подручного.

Уборщицы, женщины из деревни, появлялись только тогда, когда не было гостей. И причина тому была не в нежелательности лишних глаз и ушей и не в длинных женских языках. Все было много хуже. Хуже с точки зрения партнеров и гостей Романа. На территории «Ручья» присутствие женщин категорически запрещалось. Рома не хотел бардака. Ему претил разврат. А то, что именно в это и превратится выезд в «Ручей» с бабами, — он не сомневался ни секунды. И вообще, для этого дела и в Москве было достаточно мест. А если романтики захочется — любой из тех, кто мог по тем или иным причинам оказаться в «Ручье», легко был способен поехать со своей женщиной на греческие острова, в Париж, Ниццу и так далее, в зависимости от фантазии.

«Ручей» — это для отдыха, для деловых переговоров, для рыбалки, охоты, и все!

Первый вице-президент «Бегемота» собрал Правление, состоявшее из топ-менеджеров группы, в 9 утра назавтра после гибели Беленького. Была пятница, 6 марта.

Еще никогда Правление не собиралось без Романа. Его место осталось пустым. Первый вице — Михаил Курбатов — вел заседание со своего традиционного места. Дыра во главе стола давила на присутствующих чуть ли не больше, чем мысль о гибели Романа. Курбатов был другом и партнером Романа еще с середины восьмидесятых, когда они создали первый свой кооператив и сами бегали по квартирам — обивали дерматином двери. Это потом пошли компьютеры, дискеты, кооперативный ресторан, один из первых частных банков и, наконец, нефть. Злые языки утверждали, что группа получила название «Бегемот» благодаря Курбатову. Он действительно очень походил на бегемота. И внешностью, и характером. Толстый, небольшого роста, неповоротливый. Но в бизнесе — волкодав, начисто лишенный какого-либо гуманного отношения к подставившемуся контрагенту. Правда, многие считали, что названием своим группа обязана любви Романа к «Мастеру и Маргарите», книге, которую, казалось, Беленький знал наизусть. Ну а любимым персонажем Романа был именно Бегемот. Когда же самого Романа кто-то из приближенных им людей, тех, кому вообще позволялось задавать вопросы, выходящие за пределы работы, спрашивал о происхождении названия, он отвечал, что мы — большие, как бегемот. Это была явная неправда. Название появилось тогда, когда бегемот был не больше маленького крокодильчика.

Почтили минутой молчания память Романа. Тишина затянулась минут на пять. Перешли к первоочередным делам. Курбатов обозначил несколько наиболее актуальных проблем. Первая — начавшееся вчера во второй половине дня падение курса акций «Бегемота». Учитывая, что за сегодняшний день падение более чем на пятнадцать процентов представлялось невероятным, а реально противостоять ему Курбатов считал невозможным, его предложение сводилось к тому, чтобы дождаться вторника, дать людям успокоиться, сделать заявление для прессы о стабильности как в положении «Бегемота», так и в его высшем руководстве. Поскольку 8 марта приходится на воскресенье, понедельник будет выходным и биржа не откроется. Ну а ко вторнику рынок успокоится и акции отыграют назад. Тем более, что сейчас они несколько переоценены, что и самим акционерам не очень выгодно. Последнее утверждение вызвало некоторое недоумение присутствующих, но все настолько уверовали в непререкаемость мнения Курбатова и Беленького, что посчитали, коли он так говорит, значит, есть у него что-то на уме такое, чего им все равно не понять.