Тринадцать - Ава Хоуп

сплетницы во главе с Мэги перетирают всю информацию и распространяют ее по коридорам кампуса. Наверное, нет ни одного человека, который бы сегодня не слышал о том, как Джейк боролся с горем на вчерашней вечеринке. Причем об этом известно в таких подробностях, словно одна из этих девчонок сама разболтала всему университету об этом. Безумно странный способ прославиться, но если ей так хочется, то пожалуйста. Теперь она наверняка получила звездный статус.

— Понятия не имею, Ос. Ничерта не помню. — Запускает руку в волосы Эванс.

— Придурок, надеюсь, ты хотя бы подумал о защите.

— И я надеюсь, что подумал, — шумно выдыхает друг, чем не на шутку заставляет меня поволноваться за него.

Что он творит? Какой-то глупый способ борьбы с горем. Время не повернуть вспять, Элизабет уже ушла от него к лучшему бомбардиру «Манчестерских дьяволов» и не вернется, а Джейк не станет счастливее. Но Джейк Эванс слишком импульсивен, он принимает решения, не подумав. Творит какую-то ерунду. Удивительно, что он вообще встречался с девушкой так долго, потому что этого недоумка определенно нельзя охарактеризовать словом «постоянство». Сегодня он хочет изучать итальянский, а завтра вдруг собирается переехать жить в Китай. Он скажет, что поедет в центр за покупками, а потом окажется, что он улетел в Лондон на фестиваль рок-музыки, хотя он вообще слушает Канье Уэста55 и Эминема. Его не выгнали из команды только потому, что он такой же мажорик, как и я. Неприкосновенный.

— Ты уже пригласил Лив на бал? — спрашивает Трэв, заставляя меня оторваться от своих мыслей.

— Еще нет.

Бал. Точно.

Каждый год в нашем университете проходит пышный бал, посвященный дню весеннего равноденствия. Я понятия не имею, где связь, учитывая, что мы никаким боком не относимся к астрономии, астрологии или какая там наука изучает всю эту тему, но вот уже несколько десятков лет в колонном зале нашего университета с размахом отмечают этот «праздник». Парни надевают смокинги, а девушки — бальные платья, и пускаются в пляс под какую-то странную органную музыку. Я ничего не имею против эпохи 19 века, но, когда размалеванные девицы с ботоксом во лбу и накаченными губами делают вид, что они Элизабет Беннет56, мне становится смешно. До грациозной Элизабет им как до луны. Не то, чтобы я был прям полным воплощением Мистера Дарси57, но между мной и Фицуильямом куда больше общего, чем кажется на первый взгляд. Мы оба галантны, не болтливы и верим в настоящую любовь.

Да, я и в самом деле верю в любовь. В настоящую, чистую, искреннюю. Когда готов не просто отдать жизнь, нет, это слишком просто. А когда готов разделить свою жизнь с другим человеком, несмотря на трудности, что будут ждать на пути. Несмотря ни на что. Когда любишь человека просто за то, что из миллиардов жителей нашей планеты он, по какой-то неведомой причине, выбрал именно тебя. Со всеми твоими изъянами и скверным характером.

Не знаю, существует ли она, ведь перед моими глазами не было такого примера сильной любви, чтобы жить во имя другого человека. Мой отец был отвратительным мужем. Не знаю, сколько точно раз я заставал его в нашем доме с какой-то девицей, потому что сбился со счета раз на сотый. Не могу понять, зачем он вообще женился на моей матери, и по какой причине она все еще возносила его на какой-то мнимый пьедестал, как Хельга58 в «Эй, Арнольд». Отец не заслуживал и одной миллионной части маминого огромного сердца. В прочем, как и я. Ведь именно я виноват в том, что он переборщила с таблетками. И только я.

Прощаюсь с парнями и сажусь в «Ягуар». Телефон вибрирует в кармане моих брюк, и я смотрю на экран:

Отец: Опаздываешь.

Ну просто капитан очевидность.

Через семь минут я паркуюсь у нашего дома, ну или от того, что осталось от него, и неохотно выхожу из автомобиля. Ненавижу встречи с отцом. Вместо «привет» он скажет мне что-то вроде «в следующий раз думай, прежде чем фолить во вратарской зоне» или «ты слишком мало тренируешься, не облажайся, чтобы мне не было стыдно». Вот бы он сказал это при Кэмпбелле, тот бы мигом послал его куда-нибудь подальше.

После смерти матери отец переделал наш старинный двухэтажный особняк в какой-то «умный» дом с панорамным остеклением. Полнейшая безвкусица, как по мне. Но по словам его дизайнера: это — «ноу-хау». Уверен, она прочла это слово на страницах «Вога» и теперь повторяет, как попугай, при каждом удобном случае. А еще я уверен, что отец с ней спит, именно поэтому наш дом похож на место съемок «Матрицы».

— Издеваешься? — вместо приветствия произносит отец.

— Задержался на лекции.

— Оправдываться — твое любимое занятие.

Стискиваю руки в кулаки.

— Зачем я здесь?

— Пойдем. — Отец кивает в сторону дома, и я захожу в это подобие жилища вслед за ним.

По длинному стеклянному коридору, вдоль которого установлены дико странные композиции из белого камня, мы проходим в его кабинет, который теперь больше похож на одну из комнат допроса в одной из частей фильма «Люди в черном». «Где мой нейрализатор59?» хочется спросить мне, но я сдерживаюсь, чтобы не услышать от отца что-то вроде «Вместо того, чтобы смотреть эти тупые фильмы, лучше бы провел дополнительную тренировку на поле».

— Ты скажешь, какова причина твоей внезапной просьбы приехать?

Наверное, хочет позвать меня на свою свадьбу. Очередную. Я уже сбился со счету, сколько раз после смерти матери он был женат. Вроде бы трижды. Хотя нет, на свадьбу он позвал бы меня по смс. Личная встреча с самим Джейком Стоуном — это что-то из ряда вон выходящее. Просто восьмое чудо света.

Отец жестом показывает мне сесть на стул, останавливается у комода и вытаскивает какую-то папку, после чего бросает ее передо мной на стол.

— Что это?

— Открой.

Открываю папку и вижу досье Оливии. Нет смысла делать вид, что вижу его впервые, так что я закрываю дело и произношу:

— Я уже видел его.

— Залез в мой компьютер?

— У тебя пароль: дата маминого рождения. Я был удивлен, что ты не изменил его на день рождения своей новой любовницы. Или у тебя просто их несколько, и ты все еще не можешь выбрать?

Отец подходит ко мне и опирается на стол кулаками:

— Следи за языком, Остин, — сквозь зубы произносит он.

— Чего ты хочешь? — Скрещиваю руки на груди.

— Через пару месяцев ты возвращаешься в основной состав