Награда для Регьярда - Оксана Глинина

‒ Что? ‒ с вызовом спросила женщина, выдавливая из себя улыбку. ‒ Струсил перед владетелем горных земель? Боишься бастарда-Регьярда? Да ну! Никогда бы не подумала!

‒ А вот скажи-ка ты мне, моя дражайшая кузина, ‒ Илвар, покручивая в пальцах изукрашенную тонкую ножку кубка, даже глазом не повел от слов Ульги. ‒ Что же тебя-то так заботит судьба падчерицы? И не смей мне врать о материнских чувствах. Девчонка тебе нужна. Только один вопрос ‒ зачем?

«Плохо, ‒ подумала она, ‒ придется все рассказать этому самодовольному прохвосту. А это делать не очень хочется».

С какой радости он вообще должен знать всё? Достаточно того, что она убедила Хельдога отдать Вилию замуж за Илвара, а это сделать было не так-то просто. Муж упирался и уходил от ответа, и тогда Ульга пошла на хитрость ‒ надавила на его жадность. А теперь выяснилось, что все усилия были напрасны.

‒ Послушай-ка меня сюда, дорогой кузен, ‒ произнесла молодая женщина, стараясь унять дрожавшую на щеке жилку, ‒ в последнее время ты сильно забываешься, кому и чему обязан своим высоким положением при моем муже, которое так старательно расшатываешь день ото дня.

Ульга наклонилась над сидящим у дерева Илваром, и внимательно посмотрела ему в глаза.

‒ Каким же надо было быть идиотом, чтобы так все бездарно испортить. Поверь, если ты её не вернешь ‒ Хельдог выполнит все свои угрозы. Я ничего не смогу сделать, если он возжелает выпотрошить нерадивого слугу и набить его, как чучело, соломой. И плевать, что там у этих диких горцев за обычаи. Ты поедешь в Гримхайл и вызовешь Регьярда на честный бой.

‒ Разбежался! ‒ Илвар вскочил, схватил кузину за плечи и сжал их так, что Ульга поморщилась. Упавший серебряный сосуд звякнул о камень и укатился в траву. ‒ Думаешь, что можешь мне выкручивать яйца?

Для пущей убедительности, он еще и встряхнул зарвавшуюся бабу.

‒ Может мне сходить к твоему обожаемому мужу и рассказать, сколько его приближенных старались над появлением у него сына.

‒ Да ты не посме…

‒ Еще как посмею!

‒ Давай, рискни! И твоя голова свалиться самая первая! Но перед этим тебе сорвут заживо шкуру, а на раны насыплют соли! О! Я полюбуюсь на это…

В глазах Ульги плескалось безумие, сопряженное с невероятным отчаянием.

‒ Ты же прекрасно понимаешь, что я молчать не буду! Раз уж ты мне с таким рвением стремишься подписать смертельный приговор, то я потащу тебя за собой. Подумай об Унбаре…

‒ Сука! ‒ Илвар с силой оттолкнул от себя кузину.

‒ Какая есть! ‒ самодовольно промолвила Ульга, только вот в глазах ее еще плескался страх, ‒ Что? Злишься, что так и не попал в мою постель?

Илвар только хмыкнул. Когда-то он лишь тайно мечтал только прикоснуться к этим налитым губам цвета спелого граната. Знал бы он тогда, какой яд могут источать эти уста.

‒ Больно надо лезть туда, где побывала добрая половина мужского населения Смежных земель!

Красавица обиженно надула губки.

‒ Ты жесток ко мне, Илвар! А мне казалось, будто бы я тебе не безразлична. Какими глазами ты смотрел на меня, когда я вытащила тебя из той занюханной деревни…

Глаза Ульги сделались большими и несчастными.

Только сам Илвар давно не шел на поводу этих женских хитростей. Будучи наивным юношей из беднеющего рода он был влюблен в кузину искренней мальчишеской любовью. Даже,как последний дурак, сочинял в её честь стихи, от чего она хохотала в голос, красиво запрокидывая голову назад. Потом Илвар узнал, что сочиняет стихи в честь Ульги не только он один, а сама кузина высмеивала далеко не всех. Как оказалось, очень многие пользовались ее благосклонностью.

Со временем гнилая сущность светской торговки своим телом проявилась во всей красе. Правда сущность, весьма избирательная, хитрая и невероятно расчетливая. Да, именно Ульга помогла закрепиться Илвару при Хельдоге, однако именно она и превратила некогда наивного молодого воина в послушную марионетку для своих подковёрных игр. Слишком большое количество тайн связывало их двоих. От этой грязи было не так легко отмыться, но и от такой жизни порой становилось тошно.

Привилегии, дарованные Хельдогом, превратились в суровую обязанность. К тому же кузина предложила жениться на Вилии, якобы для того, чтобы окончательно укрепить свое положение при правителе. Но, как оказалось, Илвара в очередной раз использовали. Только не был ли он сам виноват в таком исходе событий?

Обдумав все это, Илвар нежно коснулся щеки, некогда такого любимого лица и провел пальцами по нежной коже щеки.

‒ Я не попадусь больше ни на одну твою уловку! ‒ прошептал мужчина и обхватил пальцами изящный женский подбородок. От неожиданности Ульга даже ахнула. ‒ А теперь ты мне расскажешь, зачем тебе сдалась седьмая дочь Хельдога? И что в ней такого невообразимо ценного, что сам правитель дергается, как лихорадочный, только при упоминании её имени.

Жаль, что он, действительно, уже не тот преданный влюблённый слуга, подумала про себя Ульга, освобождаясь из цепкой хватки кузена. Будь он, как и прежде, очарован ею, можно было бы ничего не рассказывать. А так придется, поделиться хотя бы частично тем, что ему можно знать.

‒ Я тебе кое что поведаю, но прежде, чем это сделать, ты должен знать, как именно её можно вернуть обратно.

‒ Неужели, её возвращение так важно для тебя? ‒ с усталым вздохом произнес Илвар.

‒ Ты не понимаешь! Хельдог не был дураком и специально выкупил мать Вилии за небывалые деньги! Он даже просчитал то, что девчонка родится седьмой. Ему и не нужен был сын от провидицы. Если получим Вилию, сможем управлять чуть ли не половиной мира!

Уже несколько часов я лежала в постели и, не смотря на безумие прошедшего дня, так и не смогла сомкнуть глаз. Вымотанная и уставшая я все равно металась и ворочалась, а в голове по-прежнему не укладывалось, как Ошана могла так поступить? Зачем ей всё это надо? Да что вообще на уме у этой безумной девчонки?

Затащила меня в такие дебри, что без хорошего проводника не выбраться, наворотила дел ‒ до сих пор не могла понять, зачем ей надо было прыгать с того утеса. Разве, что Ошана стремилась побыстрее распрощаться с жизнью, но на несчастную она похожа уж точно не была. Явно чрезмерная любовь брата помогала осознавать свою безнаказанность и неуязвимость. Ко всему прочему ‒ меня просто сводил с ума разговор со змеем, это все было удивительно и невероятно, но при этом так непонятно и страшно. Мне казалось, что именно змей среди всех этих событий и был сном. А вот дурь Ошаны мне не приснилась.

После того, как нас нашли, и Ошана при всех стала на меня клеветать, дорога назад прошла в полном молчании. Хуже всего, что Регьярд не сказал ни слова. Молча усадил меня на своего коня и так же молча довез до крепости. Мне бы стало легче, облей он меня словами презрения, но мужчина, который так навязчиво меня убежал в том, чтобы я ему доверилась, никак не отреагировал на обвинения сестры в мой адрес.