До чего ж оно все запоздало - Джеймс Келман

Ах, исусе-христе, Элен.

Ладонь Сэмми прижата ко лбу. Дерьмово он себя чувствует. То есть хрен знает как дерьмово, друг. И дело не в том, что разные разности подпирают, все уже состоялось, все состоялось, уже, на хер, подперло. Его отмудохали. Они его отметелили. И это вообще не его организм. Его долбаный организм, друг, это вовсе не его долбаный организм. Ни хера не его.

Сэмми пробирает дрожь, потом он ощупью доплетается до окна, открывает его. Дождя нет; вроде как нет. Зато есть запах, странный какой-то запах. Исусе.

Это же от него так несет. Скорее всего, от него. Он хрен знает сколько времени толком не мылся. Грязный, небось, в жопу, в этом все и дело. Сначала в проулке валялся, потом в крытке. Штаны, когда он прочухался, были мокрые от клятой сырой травы. Если, конечно, он не напрудил. Но это уж нет, наверняка, на хер, нет. Определенно нет, потому что фараоны тогда что-нибудь да сказали бы. Им такие штуки нравятся. Охеренно нравятся. Надо бы ванну принять, но не сейчас, попозже, когда он вернется домой.

Он закрыл окно, повернулся, возвратился к кушетке, от нее к двери, прошел через прихожую в спальню. Рубашка и брюки. Ощупью отыскал те, что с манжетами. Выходные пусть пока полежат, может, он их потом в чистку снесет. Эти, с манжетами, ему не особо нравятся. Но лучше они, чем джинсы, потому как надо же соответствовать образу.

Бриться он, пожалуй, не станет. Оставит до вечера, до после ванны. Почти недельная щетина, вполне может сойти за молодую бородку. Главное – прилично выглядеть. Это главное. Плюс бритье это еще одна морока.

Исусе, а обувка-то! про долбаную обувку-то он и забыл! про эти дерьмовые кроссовки.

Господи-боже. И что теперь делать? Хлебаный идиот, который стянул их с Сэмми, небось и не дотумкал, какие они классные, друг, точно тебе говорю, он же, кретин задроченный, скорее всего, толкнул их за такие деньги, на которые только банку пива и купишь. Потому что некоторые из них ровно такие, зачем им их гребаные головы приделали, никто и не знает, они даже не понимают, чего тырят. Возмутительно, на хер, просто возмутительное поведение.

Сэмми вздыхает. Вот положение, а? Ничего себе положение.

Если у тебя не будет должного вида… тебе необходимо иметь должный вид. И чтобы не только для улицы годился. Для «Глэнсиз» тоже. Нужно соответствовать образу. Нет, ну нужно же. Этот мужик, Сэмми, у него была репутация; он понимал, что такое стиль, точно тебе говорю, а тут старые, пропотевшие кроссовки; ты шутишь!

Ладно. Он разгладил волосы от макушки ко лбу и от висков назад. Если с бритьем не получится, придется тащиться в парикмахерскую. Разве что Элен попробует его побрить, может и попробует.

Ладно.

Ну, хотя бы квартал кругом обойти. Не сидеть же, в самом деле, под крышей. Он все-таки не инвалид. Слепой, это да, но ходить-то пока может. Вышел в коридор, запер за собой дверь и, постукивая палкой, направился к лифту. А палка точно хороша. Единственная проблема – запястье, ну и то, как ты ее держишь. Когда он на пробу прогулялся с ней по квартире, приходилось то и дело перехватывать палку, никак он не мог с ней освоиться; неудобно, неловко; попробовал держать в левой руке, однако запястье все еще работало хреновато, это из-за того, что он врезал мудиле фараону, плюс левой рукой ее никак не удавалось держать правильно и палка втыкалась то в одно, то в другое. Вот если бы у нее была ручка, тогда, может, было б полегче; а сейчас он ее держит примерно как актеры нож в голливудском кино.

Пришел лифт.

Выйдя из него, Сэмми постоял с минуту, соображая, куда повернуть. Значит, выходишь наружу, и если пойдешь направо, до конца дома, тебе надо будет пересечь пустое место, расстояние примерно в…

Хрен его знает…

Ну вот, пройдешь его, и будет другой дом. А как доберешься до его конца, там есть пешеходная дорожка. По ней прямиком на главную улицу и попадешь. Она-то ему и нужна.

Обычно он, выйдя из дому, просто переходил площадь. Большая тихая площадь, она лежала прямо перед домом. Но сегодня он на нее соваться не собирается, он уж лучше обойдет ее по краю, хоть это путь и не близкий. Хрен его знает, как он вчера управился, полный провал в памяти. Ну ладно.

Может, он еще и вернется. Он заключил сам с собой договор – дойдешь до пешеходной дорожки, посмотри, если там ветрище дует, так просто топай назад и возвращайся на свой этаж. Он же не полный мазохист.

Так, ладно, он проталкивается через выходную дверь. Кто-то бьет по футбольному мячу. Сразу же; первое, что услышал, – мальчишки в футбол играют; исусе-христе. Пошел, постукивая палкой, направо; тут где-то полоска травы была. Из квартиры Элен эту площадь не видно, а жаль, он любил смотреть, как мальчишки в футбол играют. Теперь и этому кранты, футбола он больше не увидит. Чтоб их всех в аду поимели. Компенсация, друг, за одно только это тебе полагается компенсация. Нет, это уже без шуток, без шуток.

Отличная палка. Теперь бы еще темными очками разжиться. Палка стучит, довольно приятный звук; вот только она все как-то подрагивает, может, настоящая-то будет покрепче. Плюс белая.

Нет, надо домой идти.

Не доберется он до моста, наверняка заблудится. Бесшабашничать тоже, на хер, не дело. Ненужный риск. Вот что это такое. Все, друг, топай, на хер, домой. Хороший денек и все такое, глоток свежего воздуха, очень мило. Но он лучше домой пойдет, он уже повернул назад, держа палку в правой руке. Какой смысл дурака-то валять. Ну его на хрен. После вчерашнего-то дня. Бар «Глэнсиз»! Кого ты обманываешь, да ты туда и за хлебаный год не доберешься. А доберешься, что станешь делать? Рассказывать о том, что какие-нибудь зудилы наверняка угостят тебя выпивкой, это все хорошо, но с ними же сначала как-то познакомиться надо, это ж первое дело, и делать это придется тебе. Не можешь же ты просто войти туда и сразу начать побираться.

Терпение. Завтра принесут чек. Ты просыпаешься, друг, а он лежит себе на полу в буром конверте. Вот тогда он и выйдет. Прикупит кой-чего. Может, позавтракает где-нибудь, горяченьким; бекон с долбаными яйцами, друг, это вещь, целая долбаная куча, здоровенные сосиски, кровяная колбаса, тоже куча и тоже долбаная, тосты. Вот тогда он все и обдумает, все разложит по полочкам.

Опять же и палка, работает-то она неплохо, и отпилил он ее толково. Просто надо пройтись по ней наждаком, по отпиленному концу, а то он расщепится, кому это нужно. А если он ее малость подкрасит, народу и вовсе будет ясно что к чему.

Ладно.

Сэмми снова обшарил каминную полку – не только в поисках денег, но и на случай, если там лежит записка от Элен. Ему вдруг стукнуло в голову, что она могла просто отчалить куда-то по делам. Малышей, скажем, повидать. Что-нибудь в этом роде. Плюс она иногда ни с того, ни с сего срывалась с места. Было у нее такое обыкновение – особенно после того, как он учинял какую-нибудь глупость. Обещал прийти и не приходил или набирался до бровей. Она от таких вещей просто на стену лезла. И неудивительно. И все-таки иногда оставляла записку. Могла и на этот раз. Идея-то, на хер, неплохая, но как он узнает, оставила или не оставила! Даже если найдет записку, как, на хер, поймет, что это записка! Дичь! Да потом еще придется просить какого-нибудь мудака, чтобы тот прочитал ее вслух. На полке полно клочков бумаги, но ты же не можешь сказать, какой из них что.