У ночи тысяча глаз - Джоанна Рид

— Можно принять твое молчание как знак того, что я угадал? — полушутливый тон Ральфа отнюдь не означал отсутствия настойчивости.

— Конечно. У меня есть друг. Даже несколько, — ответила Этель вызывающе, — разве тебе это не известно? Мужчины просто толпятся вокруг незамужних женщин, которым за тридцать и у которых есть дети! — и, не дав ему продолжить эту тему, сухо добавила: — А теперь, если не возражаешь, я должна ехать.

— Я поеду с тобой, — неожиданно заявил Ральф. — Мне необходимо немедленно поговорить с Фредерикой.

Этель не могла скрыть своего отрицательного отношения к этой идее:

— Что, тебе больше нечем заняться?

— Сегодня — нет. Я взял себе выходной.

— Ты все это заранее спланировал, не так ли? Еще до нашей встречи с поверенным?

— Безусловно, — Ральф не видел смысла что-либо отрицать, — а что в этом удивительного? Послушай, — он попытался преодолеть враждебность Этель и заставить ее посмотреть на ситуацию со своей точки зрения, — еще мальчиком я жил в «Гнезде чайки». Это мой дом, и я хочу, чтобы он моим и остался.

Этель тяжело вздохнула. Действительно, у него основательные причины для беспокойства.

«Гнездо чайки» принадлежало его матери, и она могла все оставить в наследство Ральфу, но решила поделить между сыновьями, хотя никаких сомнений не было в том, какого сына она считала лучшим.

Этель не предполагала, что будет так трудно все уладить. На прошлой неделе она необдуманно решила возвратиться в Лондон, и теперь ей пришлось совершить лишнюю поездку; если она теперь не разрешит Ральфу ехать с ней, он может позднее приехать сам, и она не будет знать о его приезде.

На вокзале, несмотря на ее возражения, он доплатил за ее билет, и они поехали в вагоне первого класса. Пассажиров было немного. Этель и Ральф сидели друг против друга, почти не разговаривая. Он читал газету, она — какой-то роман; но вымышленная судьба его героев не могла отвлечь Этель от собственных реальных проблем.

Мысли ее постоянно возвращались к дочери. Как она воспримет то, что ей сообщит Ральф? Какое впечатление на нее произведет возможность получить наследство? Наверное, она будет довольна, что же тут удивительного? Конечно, Фредди привыкла к скромной жизни, но то, что она сможет получить большое состояние, пусть это даже будет через много лет и после смерти ее дяди, который может дожить до ста лет, не может не обрадовать ее.

В час они отправились на ланч в вагон-ресторан. Этель хотела ограничиться бутербродами, но Ральф сделал полный заказ, и она решила, что проще согласиться, чем долго спорить с ним.

— Ты что, не хочешь есть? — спросил Ральф, глядя, как она тычет вилкой в спагетти.

— У меня нет аппетита.

— Поэтому ты такая тощая, — прокомментировал он, отодвигая от себя пустую тарелку.

— Я всегда была худой, — мрачно констатировала Этель.

— Нет, не всегда. — Он осмотрел ее с головы до ног.

Этель почувствовала, как краска заливает ее лицо. Да, когда-то он знал каждую черточку ее тела и по сей день все помнил. Беременность сделала ее женщиной, и, в отличие от Артура, Ральфу нравились ее располневшие бедра и грудь.

— Надеюсь, ты и такая нравишься своему другу, — с улыбкой сказал Ральф.

«Какому другу?» — хотела спросить Этель, но удержалась, чтобы не подыгрывать ему. И какое ему до этого дело!

— Может, поговорим о чем-нибудь другом, — предложила она.

— Хорошо. — Ральф кивнул и, помолчав немного, спросил: — А почему ты оставила работу на студии звукозаписи?

— А кто тебе рассказал о том, что я там работала, Артур?

— Моя мать, после того как она встречалась с тобой в Лондоне.

Этель удивленно посмотрела на него:

— Я думала…

— Что она держала в секрете ваши встречи? — Ральф улыбнулся. — Она действительно ничего не говорила Артуру, но не думала, что это нужно скрывать от меня.

Он попытался поймать взгляд Этель, но она отвела глаза. Казалось, он в чем-то обвиняет ее, но они оба не были святыми. Он хотел ее, и он получил ее. А она желала… хорошей жизни? Любви? Может, ей нужно твердое плечо, на котором можно было бы поплакаться. Она сама не знала, чего ей хотелось. Они оба использовали друг друга, и она пострадала гораздо больше, чем он. Вот и все.

— Она очень беспокоилась о тебе, ты знаешь это, — продолжал Ральф, — мама считала, что Макартуры испортили тебе жизнь.

— Правда?

Этель не могла понять, зачем он ей все это рассказывает.

— Я сказал ей, что ты сильнее, чем кажешься, — продолжал Ральф и слегка улыбнулся. — Я был прав?

Что он хотел услышать от нее? Что он и его старший брат сломали ей жизнь? Что они оба разбили ей сердце? Что после этого она никого больше не смогла полюбить?

— Да, я была гораздо сильнее, — ответила она.

Он никогда не узнает, какую боль он ей причинил.

— Я именно так и думал. — Взгляд его одновременно выражал и восхищение ею, и неприязнь. Потом он вдруг спросил: — А когда ты рассказала Артуру о нас с тобой?

— Я… я… — Этель побледнела. — В действительности я никогда не рассказывала…

— В прошлом году, не так ли?

Ральф прав. Артур узнал об этом в прошлом году, но она ненамеренно сделала это.

Роль отца красивой дочери наскучила старшему Макартуру довольно быстро. Он начал нарушать обещания, которые давал ей, касалось ли это прогулки или покупки каких-либо красивых вещей. Он просто забывал о них. Этель видела, что это повторялось все чаще и чаще, что дочь страдала, пытаясь понять, почему отец не желает ее видеть. Чашу терпения переполнил последний случай. Артур обещал приехать на школьный концерт, на котором Фредди должна была спеть песенку. Но он не появился и даже не извинился. Фредди заявила, что вообще не желает видеть когда-либо отца.

Этель пошла в гостиницу «Савой», где остановился Артур, и рассказала ему о переживаниях Фредди, но его это не слишком обеспокоило. Он был уверен, что дочь пойдет с ним, особенно если они отправятся за покупками. Именно тогда Этель поняла, что нужно что-то предпринять. Она в запальчивости заявила: Фредерика не твоя дочь. Сначала Артур не поверил. Как это может быть, когда Фредди так похожа на его отца? Простое совпадение, убеждала его Этель. Но он продолжал сомневаться. От кого же она тогда? Ведь Этель все время торчала в Корнуолле. И вдруг его осенило.

— Так, так, — скорбно произнес Артур, — мой младший братец! Он всегда любил играть моими игрушками.

Этель молчала. Но теперь уже и не нужно ничего говорить. Артур, совершенно забыв о том, что он сам никогда не был примерным мужем и что они уже много лет врозь, кричал и оскорблял ее, и Этель ушла.

Несколько недель она прожила в страхе, что Артур может внезапно появиться и начать ломиться в ее дверь. Но этого не произошло.