Роковое обещание - Анжела Марсонс

Инспектор устроилась с кофе на диване. Через несколько мгновений Барни был уже рядом, уткнувшись носом в ее свободную руку. Если Ким правильно помнила, то «запрет на диван», установленный ею в день появления в доме щенка, продержался всего две с половиной минуты.

– Вот какая у нас с тобой проблема, мальчик, – с серьезным видом сказала она. – Мне надо выйти, а за руль мне нельзя.

Пес склонил голову набок, как будто обдумывал возникшую проблему.

– Мы оба знаем, что о мотоцикле не может быть и речи, – с сожалением продолжила Ким. – И хотя я по нему жутко скучаю, даже мне понятно, что сейчас он мне недоступен. А вот когда доктор говорил о том, что мне нельзя за руль машины, то, мне кажется, это была скорее рекомендация, а не приказ. Как ты думаешь?

Ответа не последовало.

– Ты же понимаешь, я не собираюсь заняться скалолазанием или бродить по горам. Надо проехать всего несколько миль, а если я еще и тебя прихвачу с собой, то мне не будет одиноко… Ну, как думаешь – рискнем?

Пес гавкнул, и Ким улыбнулась.

– Я так и думала, шалун.

Она встала, и Барни, спрыгнув с дивана, выжидающе посмотрел на нее.

Взяв куртку и ключи от машины, Стоун открыла дверь.

Барни, помахивая хвостом, уселся возле передней пассажирской двери двенадцатилетнего «Гольфа».

– Назад, – велела Ким, открывая заднюю дверь. – Теперь, если что-то пойдет не так, во всем будешь виноват ты, – сообщила она его отражению в зеркале заднего вида.

Собака тявкнула, а инспектор поставила ноги на педали. Левая успела устать после всех дневных событий, но если она поедет с приемлемой скоростью, то ей не придется постоянно давить на педали.

Пока они ехали эти пять миль, Стоун говорила со своим попутчиком. Наконец с облегчением увидела, что они прибыли на место. Пульсирующую боль в ноге она старалась игнорировать.

Выбравшись из машины, Ким открыла дверь для Барни.

Когда она подошла и постучала в знакомую дверь, пес сел рядом.

Появился хозяин дома и улыбнулся им обоим.

– Привет, Тед. Нет ничего удивительного в том, что мне опять нужна твоя помощь.

Когда в восемь пятнадцать вечера Стейси подошла к двери, она заколебалась. Девушка не знала, можно ли в такое время стучаться к мужчине. Хотя было еще светло, ее мать вбила ей в голову несколько непреложных правил. Стейси не разрешалось ходить к подругам до десяти утра и после восьми вечера. Мама всегда говорила, что таким образом она демонстрирует свою порядочность и уважение к другим людям.

«Но ведь исчезла его дочь-подросток», – успокоила Стейси сама себя и негромко постучала в дверь с витражом.

Неброский фасад дома выглядел ухоженным, а сам дом располагался всего в полумиле от того места, где жила Стейси, между Нетертоном и Дадли.

Дверь открыл стройный, привлекательного вида мужчина ближе к сорока, одетый в джинсы и простую белую футболку. У него были светло-каштановые волосы, а на висках кое-где пробивалась седина.

– Мистер Данн? Джеффри Данн? – уточнила Стейси, показывая свое удостоверение.

Мужчина нахмурился и кивнул.

– Я по поводу Джесси, – пояснила констебль. – Вашей дочери, – добавила она, прежде чем поняла, что в этом нет никакой нужды. Мужчина явно знал, кто такая Джесси.

На его лице появилось беспокойство.

– Можно войти? – спросила Стейси. – У меня к вам несколько вопросов.

– Ну конечно. – Мужчина сделал шаг в сторону, словно только что вспомнил о хороших манерах.

Стейси прошла на кухню, по пути оглядываясь в поисках возможных улик. На вешалке висела всего одна куртка. В воздухе констебль не уловила никакого запаха парфюмерии. На кухне все было аккуратно убрано, на столе лежали продукты для приготовления сэндвича. Ни бокалов, ни чашек, ни тарелок, которые могли бы ей что-то подсказать.

– Так что же случилось с Джесси? – спросил хозяин, прерывая ее тайное обследование дома.

Он не пригласил ее сесть, так что Стейси осталась стоять.

– Боюсь, что ваша дочь пропала, мистер Данн, – сказала она.

И хотя он стоял к ней спиной, констебль увидела, как напряглись его плечи, прежде чем он покачал головой.

– Уверен, вам известно, что последний раз я видел ее, когда ей было четыре года.

– И после этого ни разу? – уточнила Стейси и подошла к столу так, чтобы можно было видеть лицо Данна. Тот не отрываясь смотрел на кусок ветчины, который собирался добавить к тертому сыру.

В ответ мужчина покачал головой.

– Ее мать не разрешала наши встречи после того, как я ушел.

Стейси не могла не задуматься насчет того, насколько настойчиво он этого добивался. Существуют же суды, процедуры и специальные люди, которые могли бы помочь ему увидеть единственного ребенка…

– Я пытался, – сказал Данн, как будто прочитав ее мысли. – Может быть, не так упорно, как надо было, но об этом я с вами говорить не собираюсь. – Он наконец повернулся к ней лицом. – Не обижайтесь.

Стейси с удивлением увидела боль в его глазах и подумала, не слишком ли поспешно она осудила его.

– Мистер Данн, а можно спросить, почему вы ушли? – вырвалось у нее.

– Я уверен, что вы уже слышали одну версию, и не собираюсь…

– Ваша бывшая жена сказала, что вы ушли, когда Джесси заболела, – сказала Стейси, но что-то в его поведении заставило ее усомниться в этом.

– Ну конечно, а как же иначе… – Улыбка Данна была полна иронии, но в его тоне девушке послышался гнев. И какое-то покорное смирение. – Вы же пришли сюда не выслушивать историю нашей семьи. Вас больше интересует, не здесь ли Джесси. Но я уверяю вас, что ее здесь нет.

Теперь его голос был полон печали, и Стейси поняла, что само ее присутствие вызывает у него болезненные воспоминания.

– Мне очень жаль, мистер Данн…

– Вы можете осмотреть дом, – прервал ее хозяин и разрезал сэндвич на две части. – Мне нечего скрывать.

Стейси понимала, что вторичного приглашения не будет, и, сожалея о том, что причиняет ему боль, негромко поблагодарила его и вышла из кухни.

Его открытость была лучшим доказательством того, что Джесси в доме нет, но она обязана была это проверить. По лестнице Стейси старалась подниматься как можно тише, понимая, что, находясь в его доме, вмешивается в его воспоминания.

Все двери на площадке были открыты. Первая явно вела в комнату Джеффри Данна. Двуспальная кровать, единственная лампа на тумбочке возле кровати, будильник и роман Иэна Рэнкина[22]. Вторая тумбочка была пуста. Во второй комнате стояла узкая кровать без простыней и подушек. Стейси вошла и открыла шкаф. Пустой. Больше никакой мебели в комнате не было.