Блондинка в Монпелье - Наталия Левитина

— В принципе да.

Я снова уставилась на фотографию детей. Натка выглядела такой маленькой и хрупкой на фоне широкоплечего парня. Как она себя чувствует? Не тошнит ли её? Кристина первым делом поинтересовалась самочувствием будущей юной мамочки. А я даже и не подумала. Вместо этого орала, пылала возмущением.

Как странно! Всё повторяется. Семнадцать лет назад мама тоже устроила скандал, когда узнала о моей беременности. Мужа у меня не было, а как же без него? Значит — «в подоле принесла». Позор, да и только!

— Не переживайте так сильно. Поверьте, ваша дочь — в хорошей компании, — успокоил Жан-Поль. Очевидно, заметил, как напряжённо я изучаю фотографию. — Этьен — отличный парень. А ещё он занимается спортом. Так что девушку, если что, защитить сумеет.

— Как вы думаете, как они познакомились? И когда?

— Может, в Интернете?

— Странно. Неужели я ничего не знаю о собственном ребёнке? Я всегда думала, что Натка мне доверяет… А сейчас я в полном замешательстве. Да, конечно, в последнее время я совершенно перестала уделять ей внимание. Управлять бизнесом нелегко, на мне лежит ответственность за сотни людей, работающих в офисах, представительствах, всех наших магазинах и на производстве, где собирают прибор.

«А ещё и Володя не даёт расслабиться ни на минуту, — добавила я про себя. — Занимает мои мысли. У нас с ним всё очень сложно, мы не виделись уже целый месяц. Не звонит и не приезжает. Что я должна думать? Он меня бросил, да?»

— Так неужели наши дети заранее обо всём договорились и спланировали побег?

— Вы думаете, что ваша дочь полностью с вами откровенна. А на самом деле Натка для вас такая же шкатулка с секретом, как вы сами, например, для вашего мужчины. В этом прелесть настоящей женщины — никогда не узнаешь, что у неё на уме. Всегда есть какая-то загадка, второе дно, секретный уголок в её сердце. Именно такие женщины и кружат головы мужчинам…

— А тренируется она на мне. Вот спасибо! Я чуть с ума не сошла от страха.

— В шестнадцать лет ваша дочь уже превратилась в настоящую женщину.

Знал бы он, до какой степени!

Скоро у неё даже появится ребёнок.

— Не грустите, Елена. Вспомните ваше состояние сегодня утром. Вы, наверное, решили, что с дочкой случилось непоправимое. А сейчас? Всё, в принципе, не так уж и плохо. Вот они, наши красавчики, — Жан-Поль кивнул на фото. — У них всё в порядке. И мы их обязательно найдём.

— Спасибо, — пробормотала я. — Мне нравится ваш оптимизм…

И вдруг новая страшная мысль плетью полоснула меня.

А что, если Натка каким-то образом замешала в гибели Кристины? Сказать прямо — «моя дочь убила Кристину» — я не могу, потому что у меня сразу остановится сердце… Но если это так? Вот поэтому дочь и бросилась в бега…

Нет, это совершенно невероятное предположение.

Мы опять несколько минут кружили по зелёному кварталу, выбираясь на волю, затем свернули на улицу Палава и после тридцатиминутной поездки добрались до пляжа. Пройдя сотню метров по дощатому настилу, мы увязли в сероватом песке. Перед нами раскинулось бескрайняя свинцово-серая равнина с белыми «барашками», залитая сверху жёлто-розовой акварелью уходящего солнца. У меня перехватило дыхание — так всегда бывает, когда видишь перед собой безбрежные морские просторы. Нас окутало нежным облаком, наполненным солёными брызгами.

Набегали волны, темнело. То там, то тут встречались парочки, укутанные в одеяла и в обнимку спящие на песке. А вдруг мы прямо сейчас наткнёмся на наших беглых голубков?

Над головой метались и орали толстопузые белые чайки размером с носорога. Я подумала, что если какая-нибудь из них вдруг потеряет управление и упадёт мне на голову, то от меня останется мокрое место. Но они, конечно, не падали, а продолжали летать со скоростью истребителей.

Дул прохладный ветер, огромный пляж стремительно пустел, вдали виднелись ряды однотипных белых домов с балконами-террасами, расположенными ступеньками, и квадратными окнами, закрытыми полосатыми ставнями.

— А что это там за дома? Такие симпатичные!

— Там сдаются комнаты. Можно жить в ста метрах от пляжа.

— Чудесная перспектива.

Ещё дальше виднелись особняки, окружённые кирпичными заборами, тянулись вдоль широкой улицы цепочки пальм.

— Райское местечко.

А с нашей стороны, там, куда мы направлялись, шла вереница открытых пляжных кафе. Перед каждым заведением были выставлены в три ряда пластмассовые лежаки с зонтиками, причём цвет матрасов сигнализировал, что закончилась территория одного кафе и начались владения следующего.

Я вдруг поняла, что ничего не ела и не пила с самого утра. К тому же я замёрзла. Что на мне было? Платье без рукавов, туфли. Ещё, конечно, бельё. На данный момент — это всё моё имущество. Даже палантин остался в сумке, а я бы могла в него сейчас завернуться.

— Да вы дрожите! — заметил Жан-Поль. — Ну-ка, стойте!

Он снял с себя пиджак и накинул мне на плечи. Подумав, я сунула руки в рукава. Пиджак был тёплым — какое блаженство! К тому же он приятно пах туалетной водой.

— Предлагаю перекусить в ближайшем кафе. Заодно поспрашиваем о детях.

— Согласна! — горячо поддержала я здравую мысль. — Боже, я такая голодная.

Мы зашли в небольшое помещение и заняли столик. Кроме бармена и официантки, здесь никого не было.

— Жан-Поль, вам придётся за меня заплатить, — вздохнула я. — Ничего не поделаешь. Увезли девушку на пляж — теперь кормите.

— Так я с большим удовольствием! — галантно заверил Жан-Поль.

— Потом я верну вам деньги. Правда.

— Не беспокойтесь об этом.

— Ха! А если я захочу съесть целого слона? Я и вправду хочу.

— Вряд ли здесь его умеют готовить, — засмеялся Жан-Поль. — Но вы себя не ограничивайте, заказывайте всё, что хотите.

Однако несмотря на дикий голод, мы решили не тратить время на обстоятельную трапезу, а заказали всего лишь кофе и багеты с ветчиной. Правда, размерами каждый багет превосходил подводную лодку.

В ожидании заказа я сбегала в туалет. И там едва не взвыла от ужаса, увидев себя в зеркале. На меня смотрела лахудра с блуждающим взглядом. Ни грамма косметики не осталось на лице, волосы растрепались. Умывшись холодной водой, я пальцами расчесала волосы.

Полцарства отдала бы за расчёску!

И Жан-Поль умудряется делать комплименты моей внешности? Ах, французы… Их галантность беспредельна…

Кофе был превосходным. Едва горячая жидкость коснулась моего горла, а затем, блаженно согревая, разлилась по внутренностям, я ощутила, что теряю последние силы. Прошедшие сутки стали настоящим испытанием для моей нервной системы.