Небо цвета стали - Роберт М. Вегнер

Она снова подняла бокал.

– Кроме того, у них все меньше времени. Если хотят быстрой атакой отбить свою возвышенность, первые фургоны должны выехать уже дней через пятнадцать – двадцать. Они не могут здесь сидеть, проедая запасы. Что решил генерал?

– Он покажет им дорогу, конечно же. Но за безопасность они станут отвечать сами. Черный не пошлет солдат, чтобы те их защищали.

– Разумеется. Как-нибудь справятся и сами.

– А вы? Тоже?

– Если будет на то судьба. – Кайлеан улыбнулась над бокалом с вином.

Крыса внезапно выпрямился, покачал головой, словно ему пришла некая мысль.

– Вы отправляетесь к графу завтра утром. Приготовитесь уже сегодня, потому что это дорога на весь день. Поедет один фургон: княжна, Инра, возница с помощником. Как эскорт вам будет сопутствовать рота Горной Стражи.

Бесара кашлянула:

– Почему Стража, а не Фургонщики?

– Потому что за безопасность на дорогах отвечает Стража, госпожа Бесара, а граф не впустит в замок несколько десятков вооруженных варваров. Кроме того, двигающиеся вне долины верданно могли столкнуться с провокациями со стороны разных горячих голов. Потому, чтобы избегнуть дипломатических сложностей, пойдут солдаты. Ну и из-за того, что происходит в горах, Черный предпочитает дать людей, которым он доверяет. Убийцы никогда не решались атаковать больше чем два десятка стражников, а потому до места мы должны добраться в безопасности. Там они оставят вас самих – княжну и даму сопровождения, – он снова поглядел на обеих девушек, – через четыре дня фургон и эскорт вернутся, потому что потом Циврас-дер-Малег отправляется к матери. Так решено с посланником графа.

– Что-то он не спешит к ней.

– Официально потому, что река повредила мост и графу надобно ждать, пока его отремонтируют. Неофициально – он старается сохранить лицо. Не может принять княжну Фургонщиков со всеми почестями, соответствующими ситуации, когда местные крестьяне начинают волноваться, да и прочие дворяне косо поглядывают на наших гостей. Однако граф не может выказать обиду императорскому двору, который официально признает род Френвельсов аристократами высокой крови, а потому он выбрал средний путь: визит княжны Гее’неры будет коротким и без особого блеска вроде балов и шикарных приемов. Ровно столько, чтобы сохранить видимость гостеприимства. Знаю, мы надеялись на большее, но, может, вам в итоге будет немного легче перемещаться по замку и говорить с людьми: при полуофициальном визите вам предоставят бо́льшую свободу.

Он поклонился низко – сперва Бесаре, потом им.

– Мы, скорее всего, уже не встретимся, не хочу, чтобы слишком много людей видели нас вместе.

Дагена приподняла бровь:

– Полагаешь, что у графа есть здесь шпионы?

– Я бы их разместил, а потому готов поспорить, что граф тоже это сделал. Именно потому я не позволял вам покидать эту комнату. Еще вопросы?

– Что с остальным чаарданом?

– Насколько мне известно, они пребывают в одном из лагерей и держатся вместе.

– Хорошо. Значит… до свидания?

– До свидания.

Он вышел.

Минуту они молчали. Наконец Дагена потянулась за вином.

– Он странно вел себя, тебе не показалось, дорогая Инра?

– Полагаю, что так, ваше высочество. Выглядел нервным и неуверенным. Словно впервые делал что-то подобное…

Они поглядели на Бесару. Очень многозначительно.

– Еще полгода назад Эккенхард был Свободной Крысой. Ездил по империи, разнося приказы и информацию. Полагаю, он впервые посылает кого-то на подобную миссию.

– То есть мы принимаем участие в безумии, спланированном Крысиным гонцом, который случайно вляпался в здешнюю трясину и не обладает никаким опытом, да?

– Да.

– И все это, – Кайлеан махнула рукою, – все это – одна большая импровизация?

Их учительница широко улыбнулась и выставила перед собой посудину.

– Именно так, девушки. Приветствую вас во внутренней разведке.

Они чокнулись бокалами.

* * *

Деревья тихо шумели, а их зеленые кроны легонько колыхались над ее головой. Кей’ла легла на спину и посмотрела вверх. Была она словно муравей среди травинок. Маленькая и потерянная. Счастье еще, что здесь невозможно на самом деле потеряться, успокоила она себя. Достаточно просто встать и идти вниз, и ноги сами принесут тебя на дно долины, в лагерь. Разве что выйдешь из лесу в совершенно другом месте, чем вошла.

Она лежала на прошлогодней траве, серой, жесткой и острой. Хотя из земли лезли уже новые стебли, а молодой папоротник начинал сражение за место под солнцем, здесь все еще виднелись следы зимы. Опавшая хвоя, веточки, шишки, трава и сухостой местами складывались в ковер толщиной в несколько дюймов, над ним вставал запах увядающей растительности, а от земли все еще шел холод.

Ей до этого не было дела.

Лес казался таким… спокойным. Она запросто могла представить, что он шумел так же и тысячу лет назад, когда Лааль вела ее предков Дорогой Обмана; три с половиной тысячи лет назад – когда боги сражались с Нежеланными, а небо пылало огнем. А лес стоял неподвижно и пел, склоняясь лишь под лаской ветра, потому что боги, демоны и люди уходили, а он оставался. И будет так расти и следующую тысячу лет, когда уже исчезнет память о внуках ее внуков.

Конечно, если станет известно, что она выскользнула из лагеря и вошла в лес в одиночку, без разрешения, то она не только внуков, но и будущего мужа не увидит. Кей’ла улыбнулась, потому что не слишком-то понимала, откуда такое пришло ей в голову. Наверняка из-за Ана’ве, которая целыми вечерами рассказывает сестрам, как Баз’да Кленниред присматривалась к ней с самого утра.

Баз’да была бабкой Кар’дена, а ради этого парня Ана’ве могла хоть пол-утра наряжаться. Но так оно и происходило с Первой: близнецы всегда шутили, что она смотрит сердцем, слушает сердцем и думает сердцем же. Три дня тому она плакала навзрыд, потому что ей показалось, будто она приглянулась старой Сеф’лие, а даже Кей’ле приходилось признавать, что внук Сеф’лии выглядит как помесь поросенка с больной овцой. Конечно же, Ана’ве и в голову не пришло, что она могла бы воспротивиться решению отца и одной из матрон, а потому она то впадала в черное отчаяние, то безумствовала от счастья. Когда Нее’ва обронила замечание, что Ана’ве должна сама поговорить с отцом о деле с Кар’деном, старшая сестра состроила такую гримасу, словно Вторая предложила ей голой прогуляться вокруг лагеря. Кей’ла до сих пор улыбалась, воображая себе, какая сбежалась бы толпа.

Традиция требовала, чтобы девушка уступила воле родственников. Традиция… Кей’ла осторожно потянулась под полу жилетки. Собственно, сейчас она нарушала один из вытекающих из традиции приказов, и что странно – совершенно не чувствовала вины. Не так ее воспитывали. Когда ее семья появилась в Лифреве, она была еще малышкой, гуляющей под конскими брюхами, а следующие несколько лет – росла среди людей с совершенно другими обычаями. Она говорила по-меекхански лучше многих взрослых, кто всю жизнь провел в лагерях; большинство людей, которых она узнала, были типичной многоплеменной приграничной кучей-малой, а из традиций Фургонщиков ей передали лишь те, знакомство с которыми казалось отцу и матери важным на данный момент. Одной из них было то, что женщина может сражаться, защищая собственный фургон, стрелять из лука и арбалета или колоть врага копьем, но она не может править боевой колесницей и не принимает участия в схватках вне лагеря. Эти вещи оставляли для юношей и мужчин. Если враг нападал на лагерь, женщины были равны мужчинам, но прежде всего они должны оставаться хорошими женами и матерями. Традиция.