Жена моего босса - Ольга Карпович

Они помолчали. Оля пыталась представить себе Руслана таким, каким она его помнила – легким, смешливым, ловким мальчишкой, облаченным в военную форму. Тяжелые берцы на ногах, потемневшее от пота кепи на остриженной голове. Вот он лежит на горячей растрескавшейся земле, сжимая побелевшими на суставах руками автомат, а вокруг все грохочет и взрывается. Что должно было произойти с ним там? Каким оружием выбило из его встрепанной головы романтические мальчишечьи мечты?

– Ну а вы? – Он вдруг обернулся к ней и, кажется, впервые заглянул прямо в глаза. И Оле стало отчего-то жарко от этого прямого синего взгляда. – Вы сами кем хотели стать в детстве?

– Вы ни за что не поверите, – засмеялась она. – Я хотела стать ветеринаром, лечить животных.

– Почему же не стали?

– Замуж вышла, – пожала Оля плечами.

– Ну, одно другому не мешает.

– В моем случае помешало. Как, думаете, Миша реагировал бы на благоухающую навозом супругу?

Оба рассмеялись. Слева вдруг надсадно металлически скрежетнуло. Руслан среагировал в долю секунды, схватив Олю за плечи, легко оттащил в сторону, загородил спиной от возможной опасности. Щекой она коснулась коротко остриженного, жесткого «ежика» его волос, почти уткнулась лицом в его холодную, пахнущую дождем куртку, ощутила крепкие, сильные руки на плечах. Руслан, не отпуская ее, обернулся. У бензоколонки недавно подъехавшая «Шкода» боком задела заправлявшуюся «Газель». Выскочивший из «Газели» в рабочем комбинезоне мужик, возмущенно жестикулируя, орал на водителя «Шкоды».

– Все хорошо, – тихо произнесла Ольга. – Это не по мою душу.

– Да. Извините, – хмуро бросил Руслан, отпуская ее. – Давайте все же поедем.

Остаток дороги прошел в молчании. Ольга, сжав губы, смотрела на убегавшую под колеса дорогу, на оранжевые огни фонарей. Уже у самого дома Ольга потерла ладони, подышала на пальцы, пожаловалась:

– Руки замерзли.

– Извините, варежек у меня с собой нет, – бросил Руслан, не глядя на нее.

И только в эту минуту она поняла, что он тоже ее узнал.

Дни проходили за днями. Весна вступала в свои права, звенела птичьими голосами, одурманивала запахами цветущих садов. Руслана все это великолепие, торжество юности и жизни, раздражало. Нужно было сосредоточить все мысли, все внимание на работе, а как тут отрешиться от всего внешнего, когда в раскрытое окно так и лезут весенние звуки и запахи. И рыжее задиристое солнце ломится через крыши прямо на улицы Москвы. И Москва-река, вскрывшаяся из-подо льда, вся уже в мокрых мурашках. И липы на бульварах густо пахнут медом, и ветер поднимает над березами золотисто-зеленые облака пыльцы. И люди бродят, как ошалелые от всего этого буйства, писка и восторга. Сколько раз уже приходилось ему при виде какого-нибудь продирающегося сквозь толпу типа молниеносно оттеснять Мишу за спину, только в последнюю минуту соображая, что придурок стремительно несется навстречу ожидающей его у фонтана девушке.

Руслан старался с головой уйти в работу. Составил аккуратную табличку, что-то вроде мини-картотеки на перемещения Чернецкого, вместе с ребятами из группы несколько раз прочесал все его основные маршруты, запоминая все: попадавшиеся на пути перекрестки, развязки, повороты, разъезды. Все подворотни, откуда мог вывернуть неожиданный злоумышленник. Разработал наиболее безопасные маршруты передвижения, стараясь по возможности подогнать Мишино расписание под часы минимальной загруженности автодорог. Руслан тщательно проверил офис Чернецкого, наладил новую современную систему видеонаблюдения, расставил охрану. Разговаривал с Мишей, пытался убедить того временно, пока не раскрыта история с покушением, ограничить перемещения по Москве, выезжать, по возможности, только в офис. Но Миша лишь скалил зубы:

– Чтобы я из-за какого-то ублюдка по подвалам ховался? Да никогда! Ты пойми, Руслан, этот шакал только того и ждет, чтобы я в штаны наложил и затаился, как крыса. Тут-то горло мне и перегрызет. А на матерого волчару тявкать, может, и перебздит.

Руслан хмурился, раздражался, а все же не мог не признать, что ему импонирует веселый азарт босса, его бесстрашие, не имевшее ничего общего с безрассудством. Миша не пытался нарочно провоцировать недоброжелателя, принимал все возможные меры безопасности, но и менять привычный уклад жизни, прятаться и дрожать от страха считал ниже своего достоинства. Изучив склад характера и повадки Чернецкого, Руслан удостоверился, что в критической ситуации работать с Мишей будет легко. Он не впадет в истерику или ступор, сориентируется быстро, мешать телохранителям не станет, если будет нужно, легко, не артачась, беспрекословно подчинится указаниям. Да, завалить такого человека наемнику будет и впрямь непросто.

Руслан был бы абсолютно удовлетворен своим нынешним положением, если бы не жена Чернецкого.

Он узнал ее тогда. Не сразу, правда. Сначала не мог понять, отчего при взгляде на нее перед глазами начинают мелькать солнечные блики и будто бы слышатся крики чаек, и стоны волн, и шепот песка. Почему в голове возникают вдруг полуистертые образы: изломанные плоскости крыш, рваная тень от шелковицы, растрескавшийся асфальт, загорелые девчоночьи ноги – левая над щиколоткой перечеркнута тонким белым шрамом – лихо взлетают над скакалкой. А потом вспомнил. Конечно же, она тоже была из их двора. Дочка библиотекарши, он еще часто передавал через нее книги. А потом, навсегда уезжая из Казахстана, отдал ей варежки. Почему-то думал, что в Грозном они ему не пригодятся.

Значит, Миша женился на землячке, остался верен сентиментальным воспоминаниям детства? Никогда бы не подумал!

Руслан привез Ольгу из аэропорта, и в один вечер все переменилось. Темный каменный дом, до сих пор воспринимавшийся крепостью, которой предстоит выдержать нападение, сделался вдруг мирным, уютным пристанищем. Казалось бы, все осталось прежним, появились только какие-то мелочи: свежие цветы на столе в столовой, запах женских духов, приятный грудной голос, иногда напевавший что-то за окном спальни. Но эти перемены почувствовали все. Ребята из группы сами собой стали вдруг более собранными, подтянутыми и меньше матерились. Денис, которому Руслан, не слишком доверяя парню, назначил смотреть за помещениями обслуживающего персонала, не так откровенно приставал к поварихе Светлане. Да и сам Чернецкий как будто чуть ослабил внутри туго натянутую пружину, чаще и охотнее улыбался, и глаза его уже меньше напоминали глаза затаившегося в осаде волка.

Руслан нисколько не радовался тому, что общее напряжение немного спало, наоборот – обстановка стала нерабочей. Ольга раздражала его, когда находилась так близко. Путала мысли, вызывала смутные, отрывочные воспоминания о жизни, которую он давно забыл. Разговаривая с ней, бросая коротко, отрывисто «Добрый день!» или «До свидания!», он не мог избавиться от ощущения фальши, неестественности своего поведения.

Тогда, в аэропорту, она тронула его за плечо, смотрела своими ясными, прозрачными, с прозеленью глазами, поднимала изогнутые летящие брови, трогала пальцем уголок влажного рта, на выступающих скулах играл первый весенний румянец. Потом, в машине, сидела рядом совсем, коленями своими дотрагивалась. И пахло от нее нежно и горько, цветами какими-то. Он не мог вспомнить, что это за запах, и почему-то это мучило, не давало покоя. Этот дурацкий разговор в кафе на заправке, смех, воспоминания о детстве, о юности, о каких-то идиотских мальчишеских мечтах. Руслан давным-давно вычеркнул все это из памяти, заставил себя не поддаваться пустым сожалениям – жизнь сложилась так, как сложилась, и нечего ныть, иначе разнюнишься, начнешь жалеть себя и скатишься на обочину. А Ольга в два счета, парой простых, незамысловатых фраз заставила его сбросить маску сурового, немногословного бойца, без мыслей, без чувств.