Отдай мое сердце - Макс Фрай

Но я взял себя в руки – уже, наверное, в сотый раз за это бесконечное утро – и попросил:

– Вы бы все-таки рассказали мне про свое Благословение. Как оно действует и для чего предназначено? И самое главное, что теперь делать со всеми этими нашими хулиганами?

– А зачем с ними что-то делать? – удивился Гэйшери.

– Ну как же… – начал было я, намереваясь сказать, что все околдованные, ну или ладно, благословленные, вели себя, мягко говоря, странно и причинили кучу неприятностей другим.

Но Гэйшери не дал мне договорить. Метнулся к Джуффину и зарычал на него низким утробным басом:

– Это ваше влияние! Ну, поздравляю! Он такой же зануда, как вы!

Джуффин ответил на его рык улыбкой, которую в данных обстоятельствах иначе как ангельской не назовешь. И, больше не обращая внимания на разбушевавшегося гостя, повернулся ко мне.

– Благословение Гэйшери не подчиняет человека чьей бы то ни было воле, – сказал он. – А только временно усиливает его магические способности, придает вдохновения и устраняет присущий подавляющему большинству людей неосознанный страх перед магией, который мешает позволить ей проявиться через нас. При этом Благословение обычно действует не больше суток. Часто гораздо меньше, всего несколько часов. После чего человек возвращается в свое обычное состояние, но уже обогащенный опытом пробуждения силы и вдохновленный на дальнейшие занятия магией. Собственно, в этом и заключается смысл. Мастер Гэйшери сейчас в ярости, поскольку, по его мнению, мы должны радоваться, что кто-то раздает его Благословения направо и налево, а не пытаться это пресечь. Теоретически я понимаю его позицию…

– То-то и оно, что только теоретически! – передразнил его Гэйшери и скорчил неописуемо омерзительную рожу. Хотя, казалось бы, куда еще.

Но это нехитрое действие совершенно его успокоило, и он одарил нас улыбкой, лучезарной, как занимающийся за окном рассвет.

– Так вот, – невозмутимо продолжил Джуффин. – Теоретически Мастер Гэйшери прав. Но на практике у нас концы с концами не сходятся. Я имею в виду, что в отличие от современников Мастера Гэйшери, которые обычно сразу кидались учиться летать или приводить в порядок хозяйство, наши как-то уж больно много пакостят. Что-то тут не так.

– Ну так вы учтите, что благословленный перестает бояться не только себя и магии. Окружающие, включая этих ваших блюстителей порядка в нелепой униформе, ему тоже больше не страшны. Получивший мое Благословение делает, что захочет, без оглядки на остальных. Иными словами, он просто честен, как никогда прежде.

– Это понятно, – согласился Джуффин. – Но…

– Довольно трудно представить, что наша Кенлех всю жизнь мечтала помучить какую-нибудь старушку и держала себя в руках только потому, что боялась полиции, – подхватил я. – Хороша честность!

– Вот именно. Кенлех мы все достаточно близко знаем; в каком-то смысле нам крупно повезло, что она влипла в эту историю. Благодаря ей, окончательно стало ясно: творится что-то не то. Я успел просмотреть дела остальных хулиганов. Трикки большой молодец, тщательно поработал, поговорил с их родными, друзьями, работодателями, соседями, хотя формально он не обязан проявлять такую дотошность в расследовании простых бытовых происшествий. Так вот, в подавляющем большинстве случаев вырисовывается примерно та же картина, что и с нашей Кенлех. Близкие твердят в один голос: «Не понимаю, как это могло случиться. Не такой он человек».

– А может быть, это все-таки не ваше Благословение, а просто что-нибудь похожее? – спросил я Гэйшери, заранее понимая, что сейчас начнется. Но я великий храбрец.

Впрочем, разнообразия ради он не стал орать. Окинул меня ледяным взглядом, причем как-то умудрился посмотреть сверху вниз, сидя на полу. Сказал:

– Ну разумеется. Я же такой слабоумный кретин, что не способен отличить отпечаток собственного Благословения от чьей-то чужой ворожбы. Возомнил о себе невесть что, позорище. А вы молодец, сэр Макс. Вывели меня на чистую воду.

Надо сказать, сарказм могущественного колдуна – страшная сила. Что-то вроде ведра кипящей смолы на голову, только одежда не портится. Даже не знаю, как я усидел на месте, не выскочив в спасительное окно.

– Мальчика можно понять, – неожиданно вмешалась леди Сотофа. – Это объяснение лежит на поверхности. Даже я о том же невольно подумала, хотя…

– И вы туда же! – взревел Гэйшери. – Я вам уже тысячу раз говорил: недоверие – наихудшая форма предательства, оно убивает медленно, зато навсегда. – Он умолк и вдруг совершенно спокойно добавил: – Ладно, Сотофа, ладно. Все-таки вы – это вы. Вам я еще и не такое прощал.

– Мастер Гэйшери простил меня даже когда я наотрез отказалась есть собственноручно испеченный им пирог, – сказала мне леди Сотофа. – Потому, между прочим, что своими глазами видела, как он совал туда дохлых водяных пауков!

– Которые потом превратились в сочные плоды лесной груши, – усмехнулся Гэйшери. – Вам же, собственно, хуже. Мне больше досталось. Это был мой лучший пирог.

– А оно не могло испортиться? – вдруг спросил Джуффин.

Мы с ним явно думали об одном и том же, поэтому я закивал так яростно, что сполз с подоконника:

– От времени или от неправильного употребления! Или просто в плохих руках. Да от всего сразу!

– Что – «оно»?! – нахмурился Гэйшери. – Мой пирог? Ну так я его очень даже правильно употре…

– Благословение! – хором сказали мы с Джуффином.

– По форме осталось прежним, а действует совершенно иначе, – добавил я.

– Чего? – словно бы ушам своим не веря, переспросил Гэйшери. – ЧЕГО?!

Стены Дома у Моста явственно задрожали, потолок пошел трещинами, пол заходил ходуном, а утренний свет за окном померк и сменился тьмой, слишком густой даже для пасмурной зимней ночи. А до зимы нам всем еще бы как-то дожить. Шансов у нас, похоже, немного. Этот Мастер Гэйшери все-таки конченый безумец. О чем, интересно, думали Джуффин с Сотофой, когда притащили его в гости? Может, он их заворожил? И с их помощью пробрался в это осеннее утро, чтобы устроить конец Мира на безопасном расстоянии от своей прекрасной эпохи? Просто из бескорыстной любви к концепции «no future»[5]. Ему это должно быть идеологически близко, явный же панк.

Очень, кстати, похоже, что заворожил. Или благословил, как это у него называется. Такому, пожалуй, даже эти двое по силам. То-то они все утро так тихи и покладисты. А то бы давно показали ему, где скархлы ночуют. Крайне полезная информация для некоторых распоясавшихся Темных Магистров, мог бы – сам бы показал.

– Вы что, до сих пор ни разу не обсуждали какую-нибудь проблему с другими людьми? – укоризненно спросил я Гэйшери. – Не устраивали совещаний? Не искали решений общими силами? Потому что это вообще-то нормально – когда у каждого есть какие-то свои идеи и предложения, и он их высказывает, чтобы все остальные обдумали…