Такова торпедная жизнь - Рудольф Гусев

— Он, — подтвердил Стафиевский, — он и по части крепости напитка был большой дока.

Все нерешительно улыбнулись: молодой! Бродский не обратил внимания. Он поблагодарил всех за полезную беседу и попрощался…

В отсутствие начальства народ в любом учреждении чувствует себя вольготнее. Можно подольше покурить, пройтись по соседям, посудачить с дамами. МТУ занимало третий этаж старинного здания на улице Мальцевской, рядом с бригадой строящихся и ремонтирующихся кораблей. При входе на этаж располагалась комната дежурного офицера, который по внешнему виду входящих определял и право на проход, и комнату, которая требовалась посетителю. К дежурному офицеру стекалась информация о проводимых в частях МТУ работах, заявки на поставку оружия. Вот и сейчас дежурный офицер записывает по телефону очередную срочную заявку. А начальства все нет и нет. Кроме этой рутинной работы дежурному два раза в день надлежало подавать команду «смирно!» начальнику управления при его прибытии и убытии, а также выяснять, какой корабль проводил практические стрельбы, подняты ли торпеды или потеряны. Сведения о поднятых торпедах поднимали престиж дежурного, делали его сопричастным происходящему, словно он лично участвовал в проведении стрельб. Если же торпеды не были найдены, положение дежурного серьезно осложнялось, так как ему грозил внезапный гнев начальства по непредвиденным поводам — от не застегнутых пуговиц до развязавшегося шнурка на ботинке. Отсутствие связи тоже не поднимало настроение начальства, словно дежурный всю ночь должен был носиться по трассе в поисках места обрыва телефонной линии. Зазвонил телефон. Докладывал дежурный с Эгершельда об убытии начальника управления. Значит, минут через тридцать будет здесь. Наведя порядок на столе и на себе, дежурный стал ждать…

Бродский заслушал доклад. На сообщение о поступивших заявках, прореагировал неожиданно:

— Все, эту практику прекратим. Строго по руководящим документам. Все заявки за подписью командиров на рассмотрение в отдел. Телефонограммы на арсеналы с указанием о выдаче оружия — только за моей подписью. Обзвоните тех, кто вчера-сегодня заказывал. Уверен, половина из них откажется. Все это и заявки на всякий случай, чтобы быть очень хорошими. А мы стоим на ушах. — Бродский вдруг вспомнил лицо Тихоныча. А ведь он тоже давно искал, кому бы «сдаться в плен». Нашел, наконец. А мне такой случай вряд ли подвернется. Начнем с того, что будем брать в плен желающих. А там видно будет.

Бродский вошел в кабинет, разделся. Через дежурного пригласил начальников отделов. Достал из сейфа свою рабочую тетрадь.

Когда начальники отделов были в сборе, он вдруг понял, что то, о чем он сейчас собирается им сказать, нужно сказать и непосредственным исполнителям — офицерам и служащим отделов. Лично им, а не через кого-то.

— Вот что, товарищи, давайте проведем совещание офицеров и служащих управления — всем собраться у Вадима Михайловича в I отделе через пять минут.

Все в сборе. Вот с ними мы и будем решать задуманное.

— Товарищи офицеры! Товарищи! Я хочу ознакомить вас с Планом работы управления на ближайшие полгода по совершенствованию эксплуатации оружия. Сегодня я убедился, что план этот может быть эффективным. Для краткости совещание проведу по принципу: вопрос — ответ — задача. Итак, 1-му отделу. Товарищ Кречко, за какое время боевая часть подводной лодки, например 611 проекта, будет переведена в степень готовности № 1?

— По нормативам-то быстро, товарищ начальник, а вот когда соберется в первом отсеке шесть разных образцов, то не простое это дело, пока разберешься с ключами. На каждый образец по ящику, а то и два.

— Ответ ясен. Снять нормативы — это первое задание. Затем уточнить боекомплект. Предложения доложить. Далее провести флотское состязание торпедных расчетов. Подготовить специальное положение, систему оценочных коэффициентов, учет рационализаторской работы. Это два. Подключите к работе кафедру торпедного оружия ТОВВМУ. Пусть начальник кафедры капитан 1-го ранга Тропин Владимир Иванович задаст двум-трем толковым курсантам соответствующие темы по повышению надежности конструкции торпед, сокращению времени приготовления. Предложения по боекомплекту подготовьте совместно с торпедным отделом. По второму, торпедному отделу:

— Товарищ Молчанов! Сколько транспортировочных мест имеет торпеда СЭТ–53?

— Сразу не соображу, товарищ начальник, только перечислением: торпеда, аппаратура самонаведения, неконтактный взрыватель, сильфоно-маятниковый прибор, прибор курса, боевое зарядное отделение, самоликвидатор… — Молчанов пересчитал согнутые пальцы. — Семь, да еще по мелочи…

— Должно быть не более трех — торпеда, БЗО, батарея. И все в контейнерах. Хранить будем в контейнерах. Потому представьте в УПВ предложения по поставке торпед на флот в максимально собранном виде. Далее, наши соображения по организации внесения доработок серийных образцов — только крупных, силами заводов, в согласованные сроки. Потребовать с заводов авторского надзора за своей продукцией. Разобраться с инструментом… — Бродский говорил долго и увлеченно. Не зря прошли три месяца врастания в должность, консультаций и размышлений. — Сегодня у нас за окном апрель. Первые итоги я доложу командованию флотом перед сборами минеров в Ленинграде. Заручусь поддержкой штаба флота. Мы должны там выступить не от имени минной службы — от имени флота. Другого пути нет.

Сборы минеров проводились в ноябре в Ленинграде, в Минно-торпедном институте. Как всегда, торжественно и чуть-чуть волнительно: встречались однокашники, сослуживцы, друзья. Восклицания, объятия, громкий разговор. Пленарное заседание открыл руководитель сборов начальник Управления противолодочного вооружения вице-адмирал Костыгов Борис Дмитриевич. В Управлении он уже более двадцати лет. Сначала возглавлял торпедный отдел, теперь — Управление. Он пользовался большим уважением у специалистов минно-торпедной службы. Судьба минеров в руках этого человека, поэтому около него все внимательно-почтительные, готовые стремглав выполнить его указание, невзирая на возраст и иронию «независимых», прибывших из медвежьих углов службы.

По тому, о чем и как говорит очередной докладчик можно было безошибочно определить степень его зависимости от «сильных мира сего». Делающий реверансы президиуму и восхваляющий очередной образец оружия, либо старший военпред из Европейской части Союза, либо кандидат с флота на вакантное место в Центре. Свободными в своих высказываниях были только дальневосточники — их дальше не пошлешь и ниже не опустишь. «Спасибо» царскому правительству за продажу Аляски…

Подошла очередь выступать Бродскому. Он начал не торопясь:

— Я хочу доложить о результатах работы минеров Тихоокеанского флота по повышению надежности парогазовых кислородных торпед, по содержанию их в степенях готовности, сокращению времени приготовления и ряду других вопросов эксплуатации. Но прежде несколько слов об освоении новых образцов. Начальник МТУ Северного флота только что докладывал об освоении малогабаритной торпеды МГТ–1. Говорил, как она хороша, с большой глубиной стрельбы, легкая и т. д. Потерь этих торпед у них почти нет. А мы начали с того, что торпеда МГТ–1 не выходит из торпедного аппарата, заламывается на больших скоростях, а при стрельбе с больших глубин в большинстве случаев тонет. В перерыве мы с ним уточнились. Они стреляют торпедами с закрытым запирающим клапаном, как торпедоболванками. — В зале народ оживился. Проснулся дремавший старейший минер флота Абрам Борисович Гейро: