Призрак в кожаных ботинках - Дарья Калинина

– Что с ним теперь будет?

– С кем? С Сережей? Вряд ли он один сумеет выжить. Бабка Глаша его всю жизнь опекала. Он без нее пропадет. Умом парень слаб.

Внезапно Сережа встал и вышел.

– Эй! Куда пошел? – окликнул его дядя Федор, но парень не оглянулся.

Дядя Федор растерянно взглянул на друзей:

– Обиделся, что ли?

– Скажешь тоже! Да он и не понял, что ты сказал!

Вскоре приехала полиция. Услышав гудение сирены, все остальные жители деревни поспешили к дому бабы Глаши. Полицейские возились недолго. Они лишь выяснили, была ли закрыта дверь изнутри, спросили, где ночевал внук, а потом заявили:

– Расследовать тут нечего. Старухе было под девяносто. Странно не то, что она померла. Странно то, что она до таких лет дотянула.

Когда тело забрали, Саша заглянул в хлев. Он ожидал увидеть тут Сережу, но того не было. И скотины не было. Оказалось, что Сережа давно перегнал корову с овцами на выгон, где уже пробивалась молодая травка и где животные сейчас и паслись. А сам Сережа нашелся в курятнике, где он проверял гнезда для несушек. В каждом таком гнезде находилось от одного до семи яиц. Каждый белый овал Сережа бережно складывал в выстланную соломой корзинку. Похоже, что и без своей бабушки он неплохо справлялся с работой.

Чуть позже из города вернулась Мальвина. Ее снова подвез кто-то из родственников. И на этот раз Мальвина была настроена по-боевому.

И вылезая из машины, она уже кричала на всю округу:

– У меня, может, тоже завещание имеется! Не на ту напали!

Словно метеор пронеслась она через деревню, и вскоре из дома бабы Глаши раздались ее крики:

– Все тут мое! Убирайся вон, дурень!

Потом крики стали громче, но из воинственных они сделались жалобными. А затем Мальвина также быстро пронеслась через всю деревню в обратном направлении. Но на сей раз она двигалась не по собственному почину, ее подгонял Сережа, в руках которого был увесистый дрын, которым он и подпихивал Мальвину пониже спины, когда она слегка притормаживала.

– Отстань, урод! Утихни!

Но Сережа успокоился, лишь загнав Мальвину во двор ее мужа. После этого парень развернулся и с видом человека, выполнившего тяжелую, но полезную и необходимую работу, неторопливо побрел назад к себе. Спрашивать у Сережи, что случилось, было пустой тратой времени. Все равно он по большей части обычно мычал, а нормального разговора у него не получалось. Поэтому все прибежали к Мальвине, надеясь от нее услышать подробности. И долго ее просить не пришлось.

Ее так и трясло от обиды.

– Молочко от коровки, как же! По пятьдесят литров в день продавала. И так круглый год. Да столько ни одна корова-рекордсменка не доится! Никогда в жизни! А тут круглый год! А масло! Они же мое масло под видом деревенского продавали! И творог использовали!

– Вот уж деревенский творог никогда с покупным не спутаешь.

– Творог Глафира в сыр добавляла. Ушлая была бабка, мой творог со своим мешала, проваривала и под видом домашнего сыра клиентам продавала.

С огромным удивлением друзья узнали, что, оказывается, связывало этих двух женщин. Мальвина сбывала бабе Глаше продукты из школьной столовой, а та выдавала их за экологически чистую продукцию, до которой в последнее время стало столько охотников.

– Я же этой гадине и яйца, и масло, и творог тащила! Они же с внуком на моих харчах бизнес делали! Молочко от Зорьки вовсю с моим столовским мешали. Если бы не мои харчи, смогла бы старуха столько заработать? Никогда!

– Только на этом основании ты не можешь имущество бабы Глаши своим считать.

– Я ей за копейки все отдавала. Договорились, что как помрет, дом и хозяйство моими будут. А я за Сережей приглядывать должна. Там все мое! Я в этот дом столько денег вложила! И сайдингом его обшила тоже я. У меня и квитанции есть. Пусть мне мои деньги назад возвращают!

В общем, как вскоре стало ясно из скомканных обрывков фраз и жалоб, Мальвина уже давно сдружилась с бабой Глашей на почве совместных махинаций с молочно-мясной продукцией, когда под видом экологически чистых деревенских продуктов клиентам сбывались далеко не самые качественные столовские.

– Глафира Андреевна большая умелица была. Так столовские яйца в сыр намешает, что и не поймешь, что это не от здешней курочки яички, а с птицефабрики привезли.

Слушая признания Мальвины, Коля постепенно бледнел. И было отчего. Ведь добрую половину своих «деревенских» продуктов баба Глаша сбывала через него его клиентам.

– Что теперь будет? – шептал Коля в ужасе.

А потом набросился на Мальвину:

– Как вы могли! А если узнают?

– Кто?

– Люди! Клиенты! Это же мошенничество!

Но Мальвина от его упреков отмахнулась вроде как даже с пренебрежением.

– Ты, например, знал? Да люди и забыли, как настоящее молоко пахнет. А что до детей, так те настоящее сливочное масло и не пробовали. Думаешь, мы одни такие? Все так работают! Приобретают по дешевке, соединяют – и вуаля, вроде как деревенский продукт получается. Люди берут и довольны.

– Они же не знают, что это подделка!

– Мы только хорошие продукты добавляли, – упрямо возразила Мальвина. – В школу детям дерьма не шлют. Масло на маслобойне, как полагается, сыр на сыроварне. Что с того, что в промышленных масштабах их сделали, а не в индивидуальном хозяйстве? И разве же мы виноваты, что люди сейчас на фермерских продуктах помешались? Всем поголовно экологически чистую продукцию подавай. А о том не думают, как одна-единственная Зорька может столько молока давать, чтобы по пятьдесят литров в день продавать да еще сыр с этого молока наварить, и творог наделать, и сливки успеть снять, чтобы их потом на сметану поставить или в то же масло сбить!

– Так они же не знали!

– Люди сами дураки! Надо было знать. Какой с нас спрос?

Саше стало неприятно это слушать. Высокий, визгливый голос Мальвины буквально впивался ему в мозг. И как-то так получалось, что постепенно Мальвина перетягивала одеяло на себя. Вроде бы и понимал Саша, что неправильно и нехорошо было то, чем втихомолку занимались баба Глаша с этой женщиной, а вот уже и Коля задумался, и дядя Федор притих. Что касается дяди Васи, тот в спор даже и не вмешивался. Сидел себе в сторонке и тихонько покуривал папироску.

– О! – произнес он, внезапно вглядываясь в даль. – Кажись, Хлебаковы прикатили. Суетятся. Чего-то в дом тащат. Мебель, что ли, какую при-везли?

Хлебаковы и впрямь выгрузили из своей машины несколько продолговатых ящиков, которые занесли в дом. Назад они выскочили очень быстро.

– Сюда чапают, – произнес дядя Вася, поежился и опасливо прибавил: – Пойду к себе, что ли.

– Стоять!

– А? Ты чего, Федь?