ПОХОЖДЕНИЯ ПЕТРОВИЧА и много чего другое… - Игорь Гамазин

Он решил спасать только женщин и детей, потому что мужчин спасать было уже поздно. И это они в конце концов устроили этот катаклизм. Да и планета вот-вот должна была достигнуть дна Вселенной и разбиться там на мелкие кусочки.

Ганновер успел спасти симпатичную девушку и двух детей — мальчика и девочку. Больше он никого не успел спасти. Все остальные оказались мертвыми, может быть и несовсем.

— Если хочешь жить — иди со мной женщина! — Сказал девушке Ганновер.

— С тобой хоть на край света! — Ответила она ему с готовностью.

— Именно туда мы и едем. — Подтвердил он.

Дети были молчаливые.

Спасение.

С этой девушкой и детьми Ганновер полетел на Альфу-Центавра создавать новую человеческую цивилизацию. У него еще оставалось немного дыхательной смеси. Звездолет быстр и ловок. Он даже умел притворяться большим космическим астероидом. Но компьютер на звездолете был плохой. Он задавал слишком много вопросов, и никогда не давал ответы. Задолбал короче. Его надо было ремонтировать, но запчастей не было. Это создавало трудности.

Ганноверу надо было во что бы то ни стало успеть на Альфу-Центавра. Потому за ними гнались осколки упавшей планеты. Ими управляли зомби, или то, что от них там осталось после падения…

Конец.

Это конец…

Эпилог.

Они выжили и создали новую расу гигантов-Ганноверов. Поэтому вы и можете читать эти строки…

У Петровича было много жён. Но на этот раз ему приснилась первая. Самая надёжная. Та, которая терпела его целых восемнадцать лет.

Во сне они были надёжной командой киллеров, и получили очередной заказ. Не рефлексируйте. Во сне всё возможно.

Сели, короче, в советскую «шаху» и поехали на задание. Там какая-то общага, что ли, была. Рано утром поднялись незаметно на второй этаж, заходят в нужную комнату-отсек, коридорного типа. Их видит типа дочь заказанной и в ужасе отшатывается в сторону. Они в масках. Заходят…

Разумеется, замедленные кадры. Объект оказывается третьей несостоявшейся женой Петровича, очень милой, слегка слишком серьёзной женщиной. Отказала она ему короче, но не настолько же, чтобы во снах застреливать!

Петрович в мандраже. Надо что-то делать, срочно отменять заказ. Ах какой он подлец и сволочь оказался!

Но первая жена уверенно и хладнокровно вгоняет пулю за пулей в бедную женщину…

Петрович в прострации, сматывается с места преступления в том самом жигулёнке, выделывая дикие пируэты на склоне холма. Видя попутно, как вокруг к происшествию сбегаются и съезжаются «менты». Но «уходит».

Приезжает домой. Там его дожидается Первая. Такая вдруг милая, с большим блестящим пистолетом, с большими блестящими укоряющими глазами. Пистолет надо срочно куда-то прятать или девать. А тут слышно, как в соседнюю квартиру рвётся толпа с криками: «Эф-Би-Ай!». Возмездие рядом…

Петрович просыпается в холодном поту. «Блин! Фильмов насмотрелся! Какое ещё у нас тут «Эф-Би-Ай? Участковый пьяный может только вечером припрётся «для галочки»!» И будет долбиться своими огромными ботинками в железную, неоткрываемую для него, дверь.

«Что-то тут не так!» − Подумал Петрович. — Надо «произвесть» расследование!»

Собрал всех своих бывших жён с их семьями, типа на пикник, и начал производить.

− Ты, конечно, большой гад и сволочь, Петрович, но у нас всё без тебя замечательно! — Сказала Первая жена. — Мы про тебя и забыли совсем! Иногда только взгрустнётся чуть-чуть. Ведь бывали же светлые моменты.

− Мы с тобой навсегда Петрович, ты же знаешь, что просто пока разошлись. Нет-нет, я тебя сейчас пока не жду! — Сказала Вторая.

− Та-а-ак! — Сверкнула глазами Крайняя жена.

− Не беспокойся, милая! — Успокоил её Петрович. — Это иносказательно!

− У нас ничего и не было с тобой. Попутал ты всё с годами. Ну подумаешь, во сне застрелили, с кем не бывает?! — Засмеялась та самая Третья, во сне убиенная. И дочь её пожала плечами (дети, конечно, не все Петровичевы были), «не в понятках».

− Да кому он нужен! — Сказала Семнадцатая (надо сказать, что далеко не все жёны были зарегестрированными). — На раз только и годится… Ну так, в полгода!

− Грех видать за тобой, Петрович! − Молвила девятая. — Такие сны просто так не снятся! Не исправишь его до смерти, так гореть тебе в аду!

− Да помогите же, в конце концов, грех мне этот сыскать! — Взмолился тогда Петрович. — Почто вокруг да около вертите?! За всеми грешки, небось, водятся! А как распознать конкретный, ноющий?!

− Может и не грех это, − сказала Пятая жена, ведьма, − вдруг тебя кто-то держит в астрале за руку, и не хочет отпускать?!

− Хорошо, если за руку! — Съехидничала Восьмая.

− Может денег кому должен? − Разволновался Петрович. — И забыл отдать?

− У тебя таких денег с роду не бывало, какие ты нам должен! — Засмеялись жёны. — Потратили мы на тебя зазря свои молодые годы!

В этот момент на поляну с пикником выехал внедорожник-«Мерс», и из него вылезла роскошная блондинка в сногсшибательном «прикиде» и макияже.

− Не помнишь меня, Петрович?! — Подошла она к Петровичу и приспустила очки «Дольче энд Габбана».

Петрович остолбенел:

− Не-ет!

− Шестой класс. Меня тогда, кроме как «какашкой», никак и не звали! Один ты меня жалел и защищал!

− Мари-инка! Ты на меня злишься что ли до сих пор?! Мы только целовались!

− Ах-ха! А жениться кто обещал?! … Я после школы от злости на всех в киллерши пошла. Богатой стала, независимой!

Но нет у меня любви до сих пор из-за тебя, Петрович! Устала я жить, все люди мне должны за это…

Женщина вдруг достала из-под плащика автомат и начала строчить по сторонам. Петрович в ужасе наблюдал, как падали вокруг него жёны со своими новыми хахалями, подруги, друзья подруг и все пришедшие на «халявный» шашлык. Из их тел вырывались фонтанчики крови от пуль, выворачивались от летящего свинца руки и ноги, вылетали мозги…

Петрович ринулся было к Маринке, чтобы схватить её и остановить, но та повернулась к нему и начала строчить из автомата прямо в него…

Но что это? Пули не пробивали его грудь. Это была просто краска!

Маринка кинула автомат на землю и кинулась обнимать Петровича:

− Расслабься Петрович! Ты, конечно, подлец! Но свой в доску подлец! Мы все тебя любим и помним! Разыграли мы тебя! Артисткой я стала, а не киллершей.

Все встали с земли, снимая с себя кровавую бутафорию, и окружили Петровича со всех сторон.