Мертвый месяц - Лада Кутузова

– Ты ложись, – тотчас же спохватился Даня. – Мы и без тебя справимся.

Нина разозлилась: она тоже спать хочет, только до нее ему нет никакого дела.

– Думаю, нам лучше разделиться, – сказала она. – Два человека будут караулить, остальные отдыхать. Нет смысла всем сидеть.

Распределились по парам. К Олиному огорчению, Дане выпало дежурить с Ниной, мол, меньше отвлекаться будет. Конечно, это правильно, но хотелось провести с ним больше времени, его и так не хватает. Спасает лишь постоянный обмен сообщениями и фотками. Чаще не получается – первый курс, много учебы. Вылететь из института не хотелось, и так много сил было потрачено на поступление. Среди гуманитариев конкуренция жесткая, это технарям легко. А Оле пришлось весь одиннадцатый класс готовиться, не поднимая головы. Потом она с замиранием сердца отслеживала списки поданных на факультет заявлений. Ей повезло попасть в первую волну с превышением всего лишь в один балл от проходного. И теперь Оля зубами и ногами вцепилась в учебу, чтобы доказать, что достойна учиться на бюджете.

Олина очередь дежурить наступала полтретьего ночи вместе с Никитой. Ей показалось, что тот и Тина тоже расстроились. Было заметно, что они симпатизируют друг другу, и Никиту не смутило то, что Тина рассказывала о своих способностях общаться с мертвыми. Сама Оля считала, что подруга преувеличивает, выдает желаемое за действительное. Но после сегодняшнего Оля была готова принять, что что-то в этом есть. А заодно порадоваться, что у нее нет Тининых талантов. Так что никто из мертвых к ней с разговорами не полезет.

Тина легла возле стены, Оля с края. Кровать старая, полутороспальная, но выбора нет. Никита с Костей расположились на скрипучем диване. Укрылись кто пальто, кто куртками. Ну и ладно, в доме все равно тепло. Оля улеглась на бок. Все же неудобно без подушки.

– Ты чего ворочаешься? – Даня тут же склонился над ней.

Оля улыбнулась ему: до чего же милый. Избалован, конечно, вниманием девушек, но ничего – это поправимо. Оля заставит забыть Даню об остальных, у нее получится. Она провела пальцем по его носу.

– Все нормально, просто не спится.

– Закрывай глаза и думай обо мне, – ответил Даня.

– Потому что от мыслей о тебе Олю клонит в сон? – подала голос Тина, не удержавшись от возможности съязвить.

– Даня, мы, кажется, договорились, – в разговор вклинилась Нина. – Я одна отдуваться за двоих не собираюсь.

Даня скорчил смешную рожу и вернулся за стол. Оля закрыла глаза: ничего, завтра у них будет еще один день, а вскоре Новый год и праздники, немного осталось. Лишь бы эта ночь окончилась побыстрей. Слишком много непонятного, а Оля старалась избегать то, что пугало. Она не любительница триллеров и кошмаров.

Оля почти провалилась в сон, как вспомнила разговор матери с подругой на кухне, подслушанный поздно вечером. Было это лет семь-восемь назад, Оля почти забыла его.

– А ведь Оля у меня отмоленная, – сказала мать. – У меня кровотечение открылось, кесарить хотели в тот же день – УЗИ показало, что ребенок умер. Только я не далась – вела себя как неадекватная, выла и не подпускала никого.

Оля половину слов не поняла, но поздний вечер и слова, произнесенные полушепотом, намекали, что мать делится чем-то важным.

– Хорошо, мать сразу же позвонила мужу, он в командировке был, – продолжала та. – Муж бросился в ближайший храм к священнику, они всю ночь вместе молились о здравии меня и младенца.

Олю охватил все больший интерес: что будет дальше? Все это звучало как сказка, только выдуманная мамой, а не известным писателем.

– А под утро у священника было видение. Приходил нечистый и говорил, что моего ребенка ему продали.

Оля удивилась: нечистый – грязный, что ли? Зачем тогда такой приходил в церковь? Не мог дома помыться?

– Перед кесаревым на всякий случай сделали повторное УЗИ. И представляешь, выявили сердцебиение, – мать прерывисто вздохнула. – Сохранили мне беременность. Только на этом все не закончилось.

Олю почему-то охватил испуг, стало холодно, словно на дворе стоял не июль, а середина зимы.

– Через два месяца после родов, – рассказывала мама, – проснулась я ночью. Муж вновь в командировке был. А возле Олиной кроватки стоит он. Высокий, под потолок. Я пытаюсь хоть что-то сказать, а губы словно склеены. Смотрит на меня, а в голове звучит, что он ее заберет – ему ее обещали.

Олю бил озноб, но она не могла двинуться.

– И такая злость меня взяла. Кто обещал?! Это мой ребенок! Собралась с силами и послала трехэтажным матом. Он и пропал. Я Олю к себе в кровать перетащила, а потом сидела с включенным светом до утра.

Сердце бешено колотилось, в ушах появился звон, но Оля успела разобрать.

– Я же звонила после священнику, спрашивала, кого он видел. Оказывается, один и тот же нам являлся: морда волка, красные горящие глаза и рога, как у барана. Слава богу, с тех пор больше ничего подобного не было.

Подруга спросила:

– А кто это сделал-то?

– Бывшая девушка мужа. Она черную магию практиковала.

Это было последнее, что услышала Оля. В глазах потемнело, и она свалилась в обморок, напугав мать. На следующее утро Оля ничего не помнила, и лишь в Моркиной горе память услужливо вернула этот эпизод.

Оля открыла глаза и резко села.

– Что случилось? – обеспокоился Даня.

Оля махнула рукой: надо подумать. Выходит, что у троих из компании в жизни происходили странные случаи. Тина видит мертвых, Никита, предположительно, встретил призрака на пустыре, а рождение Оли окутано тайной. Так, может, не только у них? Нина вряд ли расскажет, а вот Даня… Оля слезла с кровати, села рядом с ним и зашептала, несмотря на недовольное лицо Нины.

– У тебя что-то было непонятное? Из серии: о таком не рассказывают?

Даня напрягся, Оля почувствовала это как-то изнутри. Она ожидала, что он поделится, но Даня ответил излишне безмятежно:

– С чего вдруг? Я слишком обычный для этого.

С дивана послышался недовольный голос Кости:

– Вы спать дадите? То одно, то другое…

Оля воспользовалась случаем и спросила:

– Костя, а у тебя что-нибудь было?

Тот ответил не сразу.

– Было. Карлсон прилетал.

Оля не поняла: снова шуточки?

– И сжирал все варенье, – поддел Даня.

Костя сел на диване.

– Не, – он был серьезен. – Это реально происходило, в детстве. Я, наверное, еще в школу не ходил. Иногда лежишь и никак уснуть не можешь, – продолжил он. – И вдруг дверь ме-е-едленно так открывается и влетает Карлсон. Ну я так его называл. Маленький, в синей беретке.