Двойная взлётная - Ольга Дашкова

Чувствую под своими ладонями удары его сердца, мое бьется также, неся по телу возбуждение. Глотаю ртом воздух, когда пальцы сжимаются на шее, резко открываю глаза.

Его лицо в миллиметре от моего. Его карие глаза гипнотизируют, мне нечем дышать, но вот Артём целует, я задыхаюсь, жадно всхлипываю, цепляясь за его плечи.

Резко подбрасывает на руки, прижимая к стене, заставляя широко раздвинуть ноги. Хватаюсь за шею, а Шульгин резко входит в меня, насаживая на член, издав громкий стон, кусая мои губы.

И снова ни одного слова, как и за всю ночь. Ни одной пошлой или похабной шутки в мой адрес, я благодарна ему за молчание. Пусть это будет моя красивая иллюзия. Таким невероятным контрастом, бьющим по нервам, между утренним фистингом и минетом Громову, как пошлое порно, и Шульгиным с его красивой, на грани дозволенного, эротикой.

Проникновения глубокие, он без презерватива, ощущения острее. Он растягивает, заполняя меня собой полностью, приподнимая под ягодицы, легко насаживая.

— Только не кончай в меня, — почти не слышу свой хриплый голос, дыхание сбивается, толчки глубже до легкой боли, я царапаю его плечи.

— Как скажешь, птичка.

Больно засасывает губы, мнет ягодицы, прижимаюсь плотнее, сгорая в его руках, чувствуя, как слишком быстро, или мне так кажется, подкатывает оргазм. Напрягаюсь, ловлю его первые волны до покалывания кончиков пальцев. Мышцы сокращаются, начинаю задыхаться, внутри лопается огромный шар, обжигая, растекаясь по телу невероятным оргазмом.

Артём выходит из меня, смотрит вниз, на то, как член трется о мои набухшие половые губы и клитор, по телу идет разряд тока.

— Отпусти… отпусти меня… а-а-а-а-а… не могу.

Ноги касаются дна душевой, но совсем не держат, опускаюсь, сажусь, сведя бедра вместе. Меня всю еще колотит в оргазме, смотрю вверх, на то, как Артём, зажав член в кулаке, кончает, как сперма стекает по пальцам, а он стонет, не скрывая своих эмоций.

Это красиво. Реально красиво. Не думала, что буду восхищаться тем, как кончает мужчина.

— Иди сюда.

Заставляет встать под горячие струи воды, убирает прилипшие к лицу волосы, скользит пальцами между ног, задевая такую чувствительную плоть.

— У меня вопрос.

Ну вот пришло время поговорить и все испортить. А он испортит, я чувствую.

— Может, не надо? Когда ты молчишь, ты почти ангел.

— Смешно.

— Я серьезно. Давай ты сейчас выйдешь, оденешься и мы полетим домой, восемь часов не причиняя никому неудобства.

— Хм, забавная какая. Типа это ты воспользовалась мной, а сейчас без обязательств? Член вырос?

Шульгин уже не ласкает меня, а просто смотрит, в глазах зарождается гнев. Это мне сейчас забавно, как, оказывается, легко его задеть.

— Что ты, члены у вас с Громовым. Странно, что он не ломился в номер. Жребий кинули, кто за мной пойдет?

Вот кто меня опять тянет за язык? Крис, сука, стой и молчи. У тебя была прекрасная ночь, фантастический секс утром, до оргазма, что рвал на части. Все, хорош язвить, не нарывайся на «комплименты».

— У нас график.

Молчу. Но так тянет ответить.

Запрокинув голову, смотрю в его лицо, вода стекает по телу. Он охуительно красивый, опасный, богатый, наглый, свободный, как дикий зверь в прериях. Я ведь еще не все мозги себе вытрахала, я понимаю, такой мужик не для меня.

Не для девочки из маленького городка на берегу Волги, разведенке, живущей на съемной квартире. Я, в отличие от Жанки, трезво оцениваю свои перспективы.

Потом будет больно, страшно больно, это не Коленька, который лишь плюнул в душу, эти порвут ее в клочья, не соберу.

— Закончился яд?

— Твои извинения приняты.

Улыбается, но так не по-доброму, больше похоже на оскал. Не любит, да, когда им пользуются? Думаешь, я люблю? Никто этого не любит. Резко поднимает руку, сдавливая шею, дергаюсь назад, но хватка железная, а зрачки снова расширены.

— Считай, что я этого не слышал.

Думала, ударит, Коленька пару раз позволял себе такое, ненавижу таких ублюдков, сразу бы в асфальт закатывала. Но он лишь притянул к себе и, вновь царапая щетиной, провел языком по щеке.

— До встречи, птичка.

— Как там Сахалин?

— Холодно.

— Магнитик привезла?

— Нет. Это же не Греция.

— Из Греции у меня есть, а вот из Магадана нет.

— Какие твои годы, еще успеешь побывать в этом живописном месте.

Жанка пьет кофе, смотрит в окно, я собираю документы в кучу, надо сдать отчет, получить новый график.

— Видела твоих пассажиров. Красавчики, конечно, у меня чуть челюсть на пол не упала, когда за ними «Ягуар» приехал. Кто такие?

— Не знаю. Не общались, — отвечаю, даже несмотря на Жанну.

— Совсем? Как-то мне в это не верится. Бухали, что ли?

— Спали, ели, кино смотрели.

— Все восемь часов?

Даже не хочу продолжать разговор о своих пассажирах и до скрежета зубов не хочу вспоминать обратный полет. Хотя все прошло именно так, как я и сказала: ели, спали, кино смотрели.

Все восемь часов физически чувствовала напряжение — от них, от Курапова, который объявил мне бойкот. Все валилось из рук, Шульгин делал вид, что меня не замечает, Громов сканировал, как аппарат МРТ, я хотела лишь одного, чтоб все это скорее закончилось.

— Не выспалась?

Игорь тогда зажал у бара, испуганно, по инерции посмотрела в сторону кабины. Он улыбнулся, но не отпустил. Хотелось ответить, что это не его дело, но прикусила язык. Провел рукой по шее, накрыв пятерней собранные в пучок волосы, с силой сдавил его.

В глазах нехороший блеск, втягивает носом воздух.

Ревнует?

Очень внимательно осматривает, задерживается на шее и завязанном на ней шарфике. Шульгин постарался, оставив небольшой засос. Конечно, замазала его, но все равно некрасиво.

— Так выспалась или нет?

— Нет, — нагло в глаза.

Из меня вновь лезет борзота, потому что это не его дело, как и с кем я провела ночь. В конце концов, мог у своего дружка спросить. От него пахнет черной смородиной и лишь слегка сигаретным дымом, меня, наверное, долго еще будет преследовать этот аромат, как что-то навязчивое и сексуальное.

— Я там пиджак ваш положила на сиденье. Спасибо.

— Обращайся.

Удивилась, что отпустил так легко, ни тебе претензий и пошлых шуток, ни предложения потрахаться. Вздохнула тогда с облегчением. Ему было нечего больше сказать, а мне ответить. Летели молча, мужики наигрались, а мне уже не до игр.