Аврия. Второй курс - Вадим Гнаденберг

Собравшись с силами, Машени продолжила своё повествование:

– Мы – это группа из тринадцати детей…

На этих словах одноклассница на секунду прервалась, словно не решаясь сделать следующий шаг. Потом зябко передернула плечами и скинула с себя одежду, прикрывая свою грудь. Затем девушка повернулась к нам спиной, на которой мы все увидели большую, выжженную на коже, словно тавро на скоте, цифру тринадцать. Также на её красивой и такой нежной и гладкой коже виднелись ужасные, уродливые шрамы от многочисленных побоев.

Машени поправила одежду и приготовилась продолжить свой рассказ. Рык при этом вылизывал ей руки, тихонько поскуливая, словно он понимал каждое услышанное слово. И никого не удивил очередной хруст древесины, вернее, на него даже внимания не обратили, настолько силён был шок.

– Мы стали теми, кого слуга сумел спасти. Спасти ценой своей жизни. Он вырезал весь отдел ковена, как они сами себя называют… Освободил нас от цепей, которыми мы были скованы, словно свиньи… – После этих слов девушка подняла длинные рукава, и все мы разглядели на её запястьях тонкие шрамы от кандалов. – Он умер, дав нам время и саму возможность сбежать. Все спасённые им девушки разошлись в разные стороны, чтобы сбить преследователей со следа и дать хоть кому-то возможность обрести новую, свободную жизнь. – На последних словах из её глаз потекли горючие слезы. – Сектанты нашли всех, всех до единой. Я осталась последней, тринадцатой, кого они ещё не вернули.

– Как? – сухим и от того ломким голосом начал я, закашлялся и, чтобы иметь возможность продолжить, сделал глоток остывшего отвара. – Как ты узнала, что осталась последняя?

– Они, – каким-то странно спокойным голосом ответила мне одноклассница, – показали мне куски кожи с цифрами тех двенадцати, что бежали со мной.

После этих слов Машени судорожно вздохнула, и слезы хлынули из её глаз потоком.

– Мерзавцы! – низким, вибрирующим от злости и гнева, срывающимся на рык голосом еле смог процедить я.

Все собравшиеся были со мной полностью солидарны. Каждый из них с той или иной степенью громкости высказывал что-то похожее. Мы были готовы прямо сейчас сорваться на поиски сбежавших тварей в человеческом обличии.

– Я обещаю! – глядя перед собой и сжимая кулаки, заговорил я всё так же тихо, но в наступившей тишине мои слова прозвучали более чем громко. – Я обещаю, – повторил я, поднимая глаза на Машени, – что тебе больше не придётся соприкоснуться с этим ужасом, и эти мерзавцы не доставят тебе больше никаких проблем! – После чего положил свою руку на её маленькую ладошку.

Так почти в полной тишине мы посидели ещё где-то с полчаса, прежде чем все начали расходиться по домам. Ребята были напряжены, но каждый из них был полон решимости не давать своих друзей в обиду. Перед тем как отпустить Машени в её комнату (ей стоило прийти в себя и немного поспать), я взял за голову Рыка и, глядя ему в глаза, произнёс:

– Отвечаешь за неё!

На это пёс одобрительно рыкнул и легко поднялся, отправившись вслед за девушкой. Я теперь был уверен, что, пока меня нет рядом, сектанты не смогут её похитить.

Когда одноклассники разошлись, я продолжал какое-то время сидеть в поврежденном собственноручно кресле и смотреть в никуда. Затем я встряхнулся и, обращаясь в пустоту, произнёс рычащим от гнева голосом:

– Найди мне этих тварей!

– Будет исполнено, господин, – услышал я в ответ.

В себя я приходил долго: во-первых, серьёзный перерасход энергии и пережитые эмоции давали о себе знать, а во-вторых, сказался мой новый способ перемещения. Он не только сильно бил по системе, но и физически опустошал. Это хорошо ещё, что я перемещался на небольшие расстояния, иначе мог бы и не встать после подобного опыта.

К тому же ещё предстоит разобраться, как именно я это сделал. Плюс озадачивала появившаяся возможность давить на противников аурой. Не говоря уже о том, что я не понимал, как я смог призвать Рыка, да ещё фактически без последствий и для себя, и для него. Приводила в замешательство внезапно появившаяся у нас возможность понимать друг друга. Говорить пёс не мог, но вот образами объясняться – вполне.

За прошедшие выходные я успел более или менее прийти в себя, а то вечером после происшествия, когда все разошлись, я настолько расклеился, что еле добрался до постели. Все мои меридианы гудели от напряжения, а врата были раскалены до пределов. Но был и плюс от всего этого: моя система в очередной раз поплыла, став пластичной.

Так что нельзя сказать, что я провёл эти дни совсем уж бездарно. В прошлый раз после ритуала единения со стихией я не все каналы успел поправить. Да, большую часть мне удалось выправить, но было ещё достаточно более тонких каналов, которые требовали внимания. Конечно, все они находились на периферии и уже не так сильно влияли на меня как на мага, но влияли же, а значит, это желательно исправить.

Я находился в поисках решения данного вопроса, но до сих пор, с имеющимися у меня данными, выхода не находил, а тут такой случай подвернулся. Поэтому я не мог его упустить. Да, любая работа с системой энергоканалов причиняла боль, а ещё откатывала их структуру чуть ли не к зачаткам, делая их не только тонкими, но и очень ломкими, поэтому первое время стоило поберечь себя, чтобы не разрушить то, что удалось с таким трудом восстановить.

Произошедшее в пятницу, как оказалось, сильно повлияло на всех нас. Если присмотреться, то можно было заметить, что одноклассники теперь никогда не ходили поодиночке, а группки девушек обязательно сопровождал хотя бы один парень. Не говоря уже о Машени, которая заявилась на учебу вместе с Рыком. Разумеется, учителя сначала взбеленились (все, кроме Ольги, она-то с ним была уже знакома), только потребовать выпроводить моего питомца они не сумели. А всё потому, что я хорошо знал правила академии, и запрета на питомцев в них не было. Об этом я тут же и сообщил заикнувшемуся учителю. Ольга же только удивилась тому, как пёс смог оказаться в столице, но не более того, ведь она и сама любила с ним возиться.

* * *

В новом учебном году всё резко изменилось. Учебный процесс, как теория, так и практика, стал более насыщенным. Мы, как лучший класс прошлого года, получили лучших из возможных учителей, хотя белый класс и хотел было это оспорить, как-никак там учились очень родовитые студенты, но их быстро поставил на место ректор, напомнив, что данным правилам подчинялся даже император, следовательно, будут подчиняться и дети его подданных, какими бы высокопоставленными они ни были.

С выходом на новый уровень мастерства, когда мы стали полноправными магами, изменилась и система творимых нами заклинаний. Если раньше нам было достаточно мысленного посыла, чтобы сформировать простенькое заклинание, ну, может, подкрепить парочкой рун, то теперь именно руны вышли на первый план, и без них начать строить каркас более мощных чар мы просто не могли.

Теперь при строительстве заклинаний из второго круга (того же Тарана из магии воздуха) сначала мы создавали цепочку рун, которая образовывала рунический круг, и лишь внутри него уже строилась схема заклинания. Разумеется, чем сложнее было заклинание, тем больше была цепочка рун и сложнее схема. У данного метода было, правда, и серьёзное достоинство: каждый маг видел формируемые им цепочки рун и схем, а вот другие маги видеть их не могли… Ну, почти никто не мог. Другим, для того чтобы увидеть творимую волшбу, требовались дополнительные костыли в виде различных артефактов. Хотя лично мне для этого необходимы были только глаза, так что я всегда имел возможность увидеть формируемое заклинание, а значит, и подготовиться к нему или даже попытаться разрушить.