Ты меня (не) купишь - Лея Кейн

Решаю приготовить сумку. Собираю кое-какие вещи для себя и Степы, полотенца, банные принадлежности. Ставлю на зарядку ноутбук. Ополовиниваю косметичку. И слышу трель входящего сообщения. Чат у меня в беззвучном режиме, выходит – у кого-то настолько мучительная бессонница, что он не может удержаться от беседы в начале двенадцатого ночи.

«Я искал тебя…»

Телефон выпадает из моей руки. Я прикладываю ладонь ко рту, заглушая собственный «Ах!», и кошусь на дверь. Шагов Степы не слышно. Я выдыхаю и подбираю телефон с ворсистого ковра.

Перед глазами все плывет. О чем он думал, отправляя мне сообщение? У меня же муж! Сейчас я могла бы мыться, а Степа проверил бы почту. Или мы лежали бы в постели, занимались бы любовью. А тут такое!

Потираю вспотевшую от ужаса ладонь о шелк сорочки и разблокирую экран.

«Я искал тебя. Десять лет назад. Не нашел. Я даже имени твоего не знал. Помнил глаза, голос, пальцы, бабочку. Помнил бархат и вкус твоей кожи. Но этого оказалось мало. Или мало оказалось моего терпения и настойчивости. Я решил, что ты – плод моего воображения. Смирился с этим и жил в вечном поиске той, что являлась мне во снах. Ты можешь мне не верить. Можешь держать меня на расстоянии. Только уже поздно, Бабочка. Ты въелась в мой мозг, в мою кожу. Ты – моя цель. А цели я всегда добиваюсь».

Моя кожа покрывается мурашками. Они ползут по рукам, по спине, по ногам. Волосы на голове стягиваются куда-то на затылок.

Ничего себе – отшила!

Перечитываю сообщение, надеясь на обман зрения, опускаюсь на кровать и с трудом сглатываю. Во рту сухо, как в пустыне. Горло саднит от лишних рефлексов. Я откашливаюсь, мотая головой.

Он что, совсем умом тронулся? Или издевается надо мной?

Устанавливаю курсор на пустом окошке ответного сообщения, но не представляю, что писать. Он же наизнанку меня выворачивает. Самообладания лишает, дыхания, мужа, жизни. Я уже пропитываюсь им. Закрывая глаза, вижу. Всюду. Даже в своем отражении.

Возможность ответить хотя бы смайликом у меня отнимает шлепающий тапками Степа. Телевизора уже не слышно, а мой муж идет в комнату. Я быстро ставлю телефон на беззвучный режим, кладу его под подушку экраном вниз и снова залезаю под одеяло. Закрываю глаза в тот момент, когда дверь открывается.

Степа вздыхает, шуршит майкой и штанами, ложится ко мне, прогибая под нами матрас, и обнимает меня.

– Ну извини, – шепчет мне на ухо. – Я обозлился. Понимаю, тебе надо время привыкнуть к новой школе. Просто не люблю сидеть дома в одиночестве.

– Степ, – имитируя сонливость, мычу я, – я не обиделась. Давай спать.

Он целует меня в висок и добавляет:

– Могу усыпить.

– В другой раз, Степ, – отвечаю я, уже утратив интерес к сексу с ним.

Прикусываю губу и жмурюсь в темноте, осознавая, что отказываю мужу из-за Чеховского, но ничего не могу с собой поделать.

– Ну ладно, – опять вздыхает он, укладываясь рядом. – Я маме утром позвоню. Предупрежу, что мы приедем.

– Хорошо.

Не проходит и пятнадцати минут, как Степа засыпает. Я выуживаю телефон из-под подушки, вылезаю из постели и бесшумно крадусь по квартире. Прячусь от мужа в туалете, словно девочка-подросток от строгой мамы, чтобы посекретничать с подружками. Сажусь на крышку унитаза и, набравшись храбрости, разблокирую телефон. Больше сообщений от Чеховского нет, но я почему-то уверена, что он ждет мой ответ. Тоже не спит, дергается, психует. Давно в моей крови не бурлил адреналин. Чеховской сумел всколыхнуть что-то острое, драйвовое, азартное.

Обдумав все в спокойной туалетной обстановке, я очередной раз сосредотачиваюсь на пустом окошке и набираю ответ. Каждое слово, каждая фраза – уже не фальшь, не игра, не флирт. Это правда, которую Чеховскому все же удалось вытянуть из меня.

Едва ставлю точку, как нажимаю «отправить» и слышу биение собственного сердца где-то в пятках. Мне стыдно и неловко за то, как я поступаю по отношению к Степе. Чувствую себя бессовестной падшей женщиной, заслуживающей избиения камнями. Но запретный плод дьявола по имени Роман Чеховской так манит, что я не могу устоять. К черту правильное поведение и страх сплетен. Я хочу почувствовать хоть что-то живое, яркое. Узнать, как это, когда кровь в венах течет со скоростью поезда, а сердце выполняет трюки, от которых кружится голова.

У меня голова кругом от Бабочки. Конференция на носу, встреча с подрядчиками, крупный контракт, еще и из прошлого хвосты тянутся, а она ворвалась в мою жизнь и вихрем крышу сносит. Ни на чем сосредоточиться не могу. Мозги как кисель. С трудом соображаю на селекторном, созваниваюсь со своей секретаршей, не особо порадовав ее объемом работы, но подсластив наш разговор соблазнительными премиальными, и шлю на хер остатки вечера. Ни о чем думать не могу. Прокручиваю в голове признание Бабочки и еле сдерживаюсь, чтобы прямо сейчас не поехать к ней. Скрутить, связать, заковать в цепи и забрать себе.

Уснуть тоже не могу. Хочу набрать ее, позвонить, услышать голос. До боли кусаю кулак. Лезу под холодный душ. Ворочаюсь в постели. Но не выходит выкинуть ее из головы.

Не выдерживаю. Срываюсь. Хватаю телефон, пишу сообщение и, не думая, отправляю.

Все! Назад пути нет. Ты признался ей, Роман Алексеевич. А она, дуреха, тут же его прочитала. Удалять бесполезно. Теперь она знает. Только с ответом не спешит.

Я хватаюсь за голову, признав, что я идиот. Вдруг сообщение ее муженек увидел?

Расхаживая по комнате, кручу в руке телефон и каждые тридцать секунд пялюсь на циферблат часов. Проходит не меньше получаса, прежде чем раздается сигнал вошедшего сообщения. Успеваю лишь увидеть имя контакта «Бабочка», как в комнату вбегает перепуганный Артур.

– Там… Там… Лучик… Она кричит…

– Чего?

Пацан в панике двух слов связать не может. Бледный, как стена. Я слышу скулеж в конце коридора и, на автомате швырнув телефон на кровать, выскакиваю из комнаты. Мчусь к приоткрытой двери комнаты племянницы. Она лежит на кровати, свернувшись клубком под одеялом. Стонет сквозь стиснутые зубы и сжимается в каких-то жутких спазмах.

– Лучик, что с тобой? – Я кидаюсь к кровати и прикладываю ладонь к ее лбу. Горячий, влажный. – Твою мать! Ты все-таки отравилась! Арти, Фаза где?

– Спит, наверное.

– Иди буди его, пусть заводит тачку.

– Может, «скорую»? – предлагает племянник.

– Эта тарантайка сюда полгода пиликать будет. Бегом к Фазе!

Пацан выскакивает из комнаты, а я отбрасываю с Лучианы одеяло и застываю при виде лужи крови под ней.

– У тебя что, блядь, просто месячные?! Какого хрена?!

Она сжимается еще сильнее, заскулив в подушку.

Нет, ни черта это не месячные. Это кровотечение.