Ниро Вульф и Лига перепуганных мужчин - Рекс Стаут

Вульф закрыл глаза.

– Договорились, черт бы тебя побрал! Теперь возьми блокнот…

В среду, довольно рано утром, я сидел на кухне, разложив перед собой номер «Таймс», но фактически не видя его. Мысленно я планировал день, одновременно расправляясь со второй чашкой кофе. В это время Фриц вернулся от входной двери и сказал, что Фред Даркин хочет меня видеть. Я терпеть не могу, когда мне мешают пить два последних и здоровых глотка утреннего кофе, поэтому я только кивнул и стал заканчивать завтрак.

Когда я вошел в контору, Фред сидел в кресле, хмуро глядя на собственную шляпу, валявшуюся на полу. Шляпа упала при неудачной попытке хозяина набросить ее на одну из шишечек на спинке моего стула. Фред вечно промахивался.

Я поднял шляпу и протянул ему со словами:

– Поспорим на доллар, что ты не сумеешь сделать этого хотя бы раз из десяти возможных.

Он покачал своей большой ирландской головой.

– Нет времени. Я на работе. Могу ли я видеть Вульфа?

– Сам знаешь, что нет, черт возьми! До одиннадцати часов мистер Вульф является садоводом.

– Ух… но у меня особый случай.

– Недостаточно «особый», чтобы нарушить порядок дома. А что, наш хромец насыпал тебе в глаза песку? Почему ты не у него на хвосте?

– Я сменяю Джонни в девять часов.

Даркин схватил свою многострадальную шляпу за поля, зажмурил один глаз, прицелился и метнул ее на спинку стула. И опять шляпа пролетела мимо на целую милю. Он хрюкнул от огорчения:

– Послушай, Арчи. Все это пустая трата времени.

– В чем дело?

– Вот в чем. Вы поручили нам троим установить за Чапином круглосуточное наблюдение. Когда Вульф тратит деньги таким образом, значит, задание важное и ему действительно надо знать обо всех действиях этой птицы. Вы разрешили нам пользоваться такси и делать другие траты, если понадобится. Но повторяю: это бессмысленная трата времени и денег. Чапин живет на Перри-стрит в шестиэтажном доме с лифтом. Он обитает на пятом этаже. За домом – большой двор с деревьями и кустарником. Но дело в том, что во дворе стоит другой дом, фасад которого выходит на Одиннадцатую улицу. Дом этот построен тем же хозяином, так что каждый, кто хочет выйти из дома на Перри-стрит, может выйти черным ходом, пересечь двор и выйти на Одиннадцатую улицу, а затем вернуться тем же путем.

Вот и получается, что, расположившись в табачной лавке на противоположной стороне Перри-стрит, откуда мне прекрасно виден двухсот третий дом, я чувствую себя таким же полезным, как у одного из выходов со стадиона «Янки», где мне поручено наблюдать за женщиной в черной шляпке.

Я пришел сюда не потому, что проштрафился. Мое единственное несчастье – мой честный характер. Я хочу повидать Вульфа и спросить его: за что он мне платит деньги?

– Хорошенькую ты обрисовал картину. По-моему, похоже, что нет иного выхода из положения, как поставить еще трех человек на Одиннадцатую улицу. Но это придется оплачивать. Шесть хвостов за одним калекой…

– Обожди минутку!

Фред махнул на меня рукой.

– Это еще не все. Вторая неприятность в том, что против нас ополчился полицейский регулировщик на углу. Мы загородили всю улицу. За этим калекой слишком много хвостов. Еще есть один человек из отдела и невысокий тип в коричневой шляпе, с розовым галстуком. Он может быть одним из людей Баскома, я его не знаю.

Вчера после полудня к дому 203 подъехало такси и остановилось перед входом. Через минуту появился Поль Чапин и сел в машину. Ты бы посмотрел, какой тут начался ажиотаж! Когда появилось второе свободное такси, я одним прыжком опередил городского дика, и ему пришлось бежать полквартала, пока он не нашел себе машину. А баскомский «галстук» сел в машину, которая его, по-видимому, ожидала.

Мне так и хотелось крикнуть Чапину, чтобы он подождал минутку, пока мы не выстроимся в почетный эскорт. Но в этом не было нужды, так как его шофер ехал медленно, и никто из нас его не потерял. Чапин отправился в Гарвард-клуб, где оставался около двух часов. Потом возвратился к себе домой, а мы все следовали за ним. Три машины!

– Звучит великолепно!

– У меня появилась идея, пока мы ехали в этой процессии. Почему бы нам не подружиться? Вы наймете еще одного человека, и тогда он да Баском, да городской дик смогут взять на себя Одиннадцатую улицу. А мы втроем останемся на Перри-стрит и места будем занимать мало. Как идея?

– Не годится.

Я поднялся и в третий раз протянул ему шляпу.

– Вульф не станет пользоваться никакими данными из вторых рук. Я возьму трех человек из «Метрополитен», и мы перекроем Одиннадцатую улицу. Ступай и не упусти его. Я свяжусь с Баскомом, может, он отзовет своего наблюдателя. Теперь топай!.. Ну ладно. Один бросок. Четвертак против дайма[1]. Идет?

Фред кивнул, принял более удобную позу и метнул шляпу. На этот раз он был близок к цели. На десятую долю секунды шляпа повисла на верхушке кресла, но потом слетела. Даркин выудил из кармана дайм, протянул его мне и ушел побежденным.

Сначала я было подумал подняться в спальню к Вульфу и получить его согласие на наблюдение за Одиннадцатой улицей, но было всего лишь восемь тридцать. Я становился полубольным при виде того, как он, сидя в постели под черным шелковым одеялом, пьет шоколад. Не говоря уже о том, что он наверняка подымет крик.

Поэтому я связался с агентством «Метрополитен» по телефону и изложил им суть задания. Я не представлял себе, зачем Чапину было решаться на фокусы, подобные запасным выходам.

После этого я несколько минут ломал себе голову над вопросом, по чьему заданию работает Баском, и решил, на всякий случай, попробовать выяснить это по телефону. Но мне никто не ответил.

В итоге я несколько нарушил собственное расписание, и мне пришлось, схватив пальто и шляпу, бегом отправиться в гараж за «родстером».

Накануне, во время моих скитаний, я собрал кое-какие факты о деле Дрейера.

Юджин Дрейер, комиссионер по купле-продаже картин, был найден мертвым утром 20 сентября в бюро при своей галерее, на Мэдисон-авеню. Его тело было обнаружено тремя полицейскими, которым пришлось взломать дверь. Он был мертв уже около двенадцати часов, причина смерти – отравление нитроглицерином. После расследования полиция пришла к заключению, что это самоубийство, и на дознании это было подтверждено.

Но через несколько дней все члены Лиги получили второе предупреждение, звучавшее следующим образом:

«Уже второй!

Вам лучше было бы убрать меня долой!

Уже второй…

Пусть не было внизу услужливой скалы,

Чтобы душа его рассталась с телом,

Иль непоседливой волны,