Темная звезда - Вера Камша

— Нет, ничего, я не хотел…

— Не хотел показывать, что меня жалеешь? Я это и так знаю и, между прочим, за это благодарен и тебе, и Бельчонку. Вот от Михая, даже от отца с Ланкой мне никакой жалости не нужно…

— А от Герики?

— Герика — дело другое. Это мне жаль девочку, ей хуже всех. Я хоть и калека, но свободен. А она… Отец продает ее, как какую-то лошадь или козу. Зенон, потом Гергей… интересно, кто будет следующим?

— Такова участь всех наследниц.

— Всех наследниц хоть иногда спрашивают об их собственном мнении. Посмотрел бы я, как кто-нибудь попробует продать Ланку.

— Сравнил ежа с елкой… Но она все равно выйдет за это ничтожество, за Рикареда…

— Ей хочется стать хозяйкой Эланда, и она никого не любит. Из нее, кстати говоря, выйдет хорошая герцогиня. Когда прибывает посольство?

— Вечером прилетел голубь. Они перешли Гремиху.

— Значит, сейчас они у Всадников. Кто же их встречает?

— Марко, Ланка, Иннокентий и Михай.

— А я об этом даже не знаю…

— Старик не хотел тебя расстраивать.

— А ты? Неужели капитан моей гвардии не знал о приготовлениях, а может, он боялся, что я захочу выехать навстречу? Ты так и не понял, что кареты не для меня, а в седле я не продержусь и четверть оры. Послушай, Шани, я, наверное, схожу с ума, но я жду их как последнюю надежду.

Граф Шандер Гардани изобразил некое подобие улыбки, хотя ему хотелось то ли взвыть в голос, то ли убить кого-то, знать бы еще кого. Капитан «Серебряных», личной гвардии наследника трона Таяны, известный своей безрассудной отвагой, любил принца как самого себя. Шандер рос вместе со Стефаном и именно ему был обязан своим недолгим счастьем. По просьбе наследника король разрешил отпрыску знатнейшего рода жениться на дочери эркарда[53]Гелани, пусть богатого и уважаемого, но простолюдина. И это при том, что Шандер с детства был помолвлен с дочерью знаменитого графа Дворга! Гардани обожал свою чернокосую жену, и два года пролетели как единый миг. Теперь же от его любви остался лишь медальон с прядью смоляных волос и дочь Белинда. Бела, Белочка, Бельчонок, чье рождение стоило матери жизни. Уже тринадцать лет душа графа Шандера принадлежала только дочери и другу, и, хоть он старался не подавать вида, Стефан и Бельчонок это прекрасно понимали. Недуг принца для Гардани стал возвращением кошмара — тринадцать лет назад он терял Ванду, знал это и не мог ничего исправить. Сейчас погибал Стефан.

— Да не смотри ты на меня так, — рассмеялся принц. — Мы еще побарахтаемся. Нет, я не сошел с ума. Впрочем, я это сегодня уже тебе говорил. Дело в дяде. Он всегда казался мне высшим существом, способным совершить невозможное. Я не могу сказать, что так уж сильно верю в Творца, но в Руи я верю совершенно по-детски.

— Но он…

— Да, он моряк, а не врач, не колдун и не клирик. Умом я все понимаю, и тем не менее. Знаешь, у меня к тебе просьба. Устрой так, чтобы наша первая встреча состоялась наедине. Разумеется, я не буду рыдать у дядюшки на груди. А может, и буду. Я не смогу при Руи храбриться, а если сюда явится половина двора вместе со стариком и его распрекрасным Михаем, мне придется врать. А я никогда не врал при Руи и сейчас не хочу.

— Руи?

— Ну да, одно из его имен Руис, я его всегда так называл, это было нашей маленькой тайной. Забавно, я вчера прочитал, что одни трактуют это имя как «Обреченный», а другие как «Вечный».

— Получается «обреченный на Вечность», так, что ли?

— А ты поэт… Так ты приведешь его?

— Приведу, Стефан, конечно же, приведу…

2228 год от В. И. 12-й день месяца Медведя.

Старая Таянская дорога.

Роман Ясный побывал во множестве стран, но в Таяне не бывал никогда и теперь с нескрываемым интересом рассматривал холмистую равнину, узкие извилистые речки, утопающие в садах села, обсаженные по краям высокими тополями. К юго-востоку местность повышалась, а на горизонте виднелась серебристая гряда. Обычные люди могли принять ее за облака, но Роман различал даже отдельные горные вершины. Латский хребет, один из отрогов Варты, называемой также Последними горами. Восточная стена мира, окраина населенных людьми Благодатных земель. Говорят, за первым высоким хребтом скрываются два других пониже, заросшие темным хвойным лесом, а дальше начинается бескрайняя степь, в самом сердце которой упрятано древнее зло, спящее, но не мертвое. Роман зябко передернул плечами. Проклятое воображение, надо выбросить из головы сказки, выболтанные подвыпившим троллем-полукровкой. К Проклятому троллей с их недоразвитыми головами и злобой ко всему им непонятному! И вообще, что зло для троллей, для большинства других рас, скорее всего, окажется добром.

Роман заставил себя сосредоточиться на окрестностях. Дорога петляла между холмов, которые вполне могли сойти за невысокие пологие горы. Поздняя весна окропила сочную зелень кровью — немилосердно цвели маки. Взобравшись на очередную вершину, всадники невольно замерли, завороженные открывающимся видом — над дорогой, струящейся между двух холмов, застыли в полете гигантские всадники. Могучий каменный конь, едва касаясь задними копытами серебристого камня, взмывал в небо, служа, в свою очередь, опорой другому. Двое в развевающихся плащах с обнаженными головами, припав к гранитным гривам, гнали куда-то своих лошадей.

«Так вот вы какие, Стражи Таяны, — подумалось Роману. — Одно из Девяти Чудес Ушедших Веков, над которым не властны ни время, ни ветер…»

— Говорят, если миру будет грозить гибель, они оживут… — Роман вздрогнул от неожиданности. Но заговорил с ним не дух бестелесный, а Рене Аррой. — Никак не могу к ним привыкнуть, — как бы оправдываясь, признался адмирал. Затем, тряхнув седой головой, сменил тему: — А вот и встреча. Так и знал, что нас будут ждать именно здесь. Это место вызывает у гостей уважение к хозяевам, чем король Марко немилосердно пользуется. Впрочем, так и надо, — Рене улыбнулся барду. В ярких солнечных лучах его седина казалась прямо-таки снежной. Мелькнула ставшая привычной мысль — окажись адмирал врагом, справиться с ним было бы тяжко. Даже с помощью магии.

Между тем эландцы быстро готовилась к торжественной встрече. Отряд воинов на глазах превращался в придворную кавалькаду. Разворачивали знамена, всадники набрасывали на плечи темно-синие, подбитые белым шелком плащи, украшенные Полнолунием — личной консигной герцога. Белый волк поднял голову к огромной серебряной луне. Роман подумал, что геральдический зверь как нельзя лучше соответствует своему хозяину. Сам герцог, впрочем, не счел нужным менять походный наряд, только откинул плащ, так что стало видно украшенную изумрудами старинную цепь Первого Паладина Зеленого Храма Осейны, и пригладил растрепавшиеся волосы, после чего заговорщицки подмигнул барду:

— Отсюда и до вечера я политик и дипломат. Ой тоска-тоска-тоска… — Аррой засмеялся, потом лицо его посерьезнело: — Романе, прошу тебя, приглядись повнимательнее к тем, кого увидишь. Я слишком давно всех или почти всех знаю… Свежий глаз надежнее.