Банда возвращается - Андрей Воронин

Тот побледнел и покачнулся.

– Ваньку валяешь, майор? Ты часом не собрался стать капитаном? – Секретарь с силой хлопнул дверью.

Бондарович остался с двумя разнополыми лейтенантами. Он устало подошел к креслу и уселся в него, закурил. Его примеру никто не последовал.

Александр подумал: что-что, а остаться незамеченным высоким начальством ему не удалось. Он усмехнулся этой мысли.

– Похоже, я произвел на дедушек не слишком благоприятное впечатление, – сказал он, глядя на девушку.

Банда уже заметил, как она хороша. И успел подумать, что от такой красотки на такой службе, должно быть, не очень-то много проку; впрочем, генералу Кожинову видней… А может, у девочки протеже… Еще Александр заметил, что девушка не почувствовала себя неуверенно под его пристальным изучающим взглядом, – она неплохо владела собой.

Посмотрела на него с прохладцей – как на человека, напрочь лишенного чувства такта:

– Руководителем объединенной следственной группы по делу об убийстве Виктора Смоленцева назначен распоряжением Президента Наум Степанович Кожинов, с которым вы говорили, – размеренно сообщила она.

– Я понял, – сидя в удобном кресле, Банда все еще оглядывал девушку.

– Поняли до того, как спросили, – утвердительно произнесла Виктория. – Остается непонятным: какого эффекта вы добивались?

Александр улыбнулся:

– Хотел уточнить – всего лишь.

Она смотрела на него изучающе; не поверила:

– Дело имеет ярко выраженный политический аспект и беспрецедентно по характеру. В этих условиях было логично доверить его ведение человеку, которому Президент безусловно и полностью доверяет. Именно этот человек сможет учесть все политические последствия своих действий.

– А Поливода? – Александр почувствовал, как на него все больше наваливается усталость; этот длинный день прошел в суматохе.

– Секретарь Совета злопамятен, – девушка оглянулась на дверь, прошлась по комнате; она чувствовала себя спокойно под пристальным оценивающим взглядом; впрочем, с такими данными, как у нее, можно было чувствовать себя спокойно под любым взглядом – даже под взглядом искушенного Славы Зайцева. – В общем, вам не стоило так себя вести…

– Как? – Александр помимо воли улыбнулся, женщина напоминала ему теперь молодую строгую учительницу.

Девушка предпочла уйти от ответа:

– Я оставлю свое мнение при себе, товарищ майор.

– Хорошо. Как вас зовут?

– Виктория Васильевна.

– Я хочу взять у лейтенанта свидетельские показания для того, чтобы войти в курс дела, – Бондарович все еще смотрел на нее снизу вверх, из кресла, и ее это, похоже, устраивало. – Вы можете на некоторое время отвлечься на свои дела.

– Я поняла. Я подготовлю вам часть документов, которые понадобятся. Через какое время мне вернуться?

– Надолго не пропадайте. Но минут десять-пятнадцать нам точно потребуется. Да вы мне не мешаете, даже наоборот… Тем более что комната прослушивается, просто я экономлю ваше драгоценное время, – Бондарович устало улыбнулся ей. – До встречи!..

– Благодарю, – Виктория ушла.

Банда взглянул на Репеку и тихонько помассировал себе глаза. На Александра угнетающе действовала обстановка в Кремле; и не только потому, что здесь недавно произошло убийство, и даже не столько потому, – сам дух властных учреждений Александру претил. В таких учреждениях он чувствовал себя картинкой, заключенной в дубовую рамку. Рамка давила – давила на грудь. И как бы мешала дышать… А Александр Бондарович всегда достаточно ревниво следил за своей независимостью – в том числе и за независимостью от непосредственного начальства, нравилось это тому или нет. Он был высококлассный специалист, и с его индивидуальными особенностями вынуждены были мириться, если, конечно, хотели его способности использовать…

– Садитесь, лейтенант Репека, – Бондарович указал на кресло напротив. – Скажите, пожалуйста, где вы находились во время преступления?

Лейтенанта, очевидно, смутил столь вежливый тон:

– В машине, а потом возле выхода из блока, в холле на контроле.

– Вас кто-то вызвал?

Лейтенант сел в предложенное ему кресло:

– Нет, я вернулся, выполнив поручение, и занял свое место.

– Какого рода поручение? – Александр все еще массировал себе глазные яблоки.

– Эти сведения я могу дать только с разрешения…

– …Кожинова, – завершил за него Бондарович. – Я понял… Фиксируется фамилия посетителя и время каждого прихода и ухода отдельно?

– По правилам – да.

– Ав реальности? – зацепился Александр, без особой, правда, надежды выяснить что-либо значительное, прошедшее мимо внимания других.

Репека отвечал обстоятельно и точно:

– Когда выходит относительно большая группа, мы фиксируем только номер карточки и очередность прохода. Время потом проставляется приблизительно.

– Сколько человек присутствовало на совещании?

– Двадцать семь.

– А всего было в блоке?

– Восемьдесят четыре. Вам скоро дадут список.

– Таким образом, с совещания люди выходили одним сплошным потоком?

– Сначала большая группа. А потом по одному, по двое следовали задержавшиеся.

– И мы можем установить очередность выхода, но не точное время?

– Да.

– Это можно узнать, только просмотрев видеопленку? – это была уловка: не проговорится ли лейтенант, не выдаст ли что-нибудь на блюдечке.

– Вопрос к Кожинову…

– …Президенту и Госдуме, я уже слышал, – разочарованно вздохнул Банда. – В ваши обязанности входит регулярная проверка сортиров?

– Нет, я зашел, так сказать, по собственной инициативе, – Репека за словом в карман не лез.

– По нужде, то есть.

Репека пожал плечами:

– Может, и так.

– Смоленцева убили в кабинке?

– Нет, его тащили туда, – лейтенант кивнул в сторону туалетной комнаты, – на полу остались капли крови, а тело было брошено ничком на унитаз.

– Ноги не торчали?

– Нет, там достаточное расстояние до двери.

– Хорошо, все это я увижу по фотографиям. Что вы предприняли дальше?

– Достал пистолет и проверил остальные кабинки, затем сообщил о происшествии по команде.

Банда оживился:

– Кому именно?

Последовала почти неуловимая пауза:

– Я находился на тот момент в оперативном подчинении у лейтенанта Макаровой, ей и сообщил.

– А она?