Как мы с Вовкой. История одного лета. Книга первая - Андрей Асковд

– Ну, с одной стороны, решение правильное. Я так понял, что глаза вы очень мозолите. Но с другой стороны, надо разобраться.

– Вы уж разберитесь, – попросил Вовка.

Старшой вызвал другого милиционера.

– Тут артисты опять, с продолжением гастролей. Отведи этого на почту. Там бабка ваша? – уточнил он у Вовки.

– Должна быть там.

– Ну так вот. Значит, старшего бабка уже отправила бандеролью, а этот сбежал. Непорядок. Отведи его к бабке. Пусть отправляет тоже. Мне уже надоел это цирк. И скажи там бабке, чтобы заканчивали с этими представлениями.

Милиционер взял Вовку за руку, и они пошли.

Вовка понял, что все тут заодно и никто спасать ни меня, ни его не будет. Но из рук правосудия бежать было бесполезно. Милиционер держал его крепко. О побеге даже нечего было помышлять. Да и куда ещё бежать, если даже милиция на стороне бабки.

Не доходя до почты, по дороге встретилась бабка.

– Здравствуйте, Валентина Николаевна, – поздоровался милиционер. – Ваш беглец?

– А чей же ещё? Он что? До вас добежал?

– Ага. Жаловался на вас. Говорит, что по почте их переправляете.

– Да я бы с радостью, но таких даже на почте не примут.

Милиционер вручил Вовку бабке и пошел обратно.

– Бабушка. Миленькая. Не отправляй нас, – заныл Вовка.

– Да кто ж вас, дураков, примет-то? С вами не одна почта не свяжется. Вон. Даже милиция не хочет с вами дело иметь. А братец твой уже, наверно, на почте сидит и пирожки в одну харю трескает, пока ты бабку милиции сдаешь.

Я и правда уже сидел на почте и ждал, когда появятся бабка с Вовкой. Обо всём произошедшем я узнал потом. Вовка, когда меня увидел, обрадовался.

– Хорошо, что тебя не отправили по почте.

– Куда? – не понял я.

– К Петру Павловичу в Камчатский, – пояснил Вовка.

– А кто это? И зачем? – всё равно не понял я, что происходит, и посмотрел на бабку.

– В Петропавловск-Камчатский. Дурья ты башка, два уха, – пояснила бабка. – Шутка такая. Но какая-то хреновая получилась. Младший Павлик Морозов хотел бабку в милицию сдать.

Собственно, про Петропавловск-Камчатский я мало что знал. Единственное, это то, что передавали по радио, когда в Москве полдень, там ещё ночь. Меня всегда удивляло. Как там люди живут, если у нас день, а у них ночь. Ведь ночью ни в сад, ни в школу, да и на работу никто не ходит. А у них, как ни услышишь, всегда ночь. Странный город…

Все детали я узнал по дороге домой. Бабка рассказала, как она решила над Вовкой пошутить, а он поверил и сбежал. Да ещё и в милицию. Выручать меня.

– Вот будете знать на будущее, как над нами с дедом издеваться. В следующий раз обязательно отправлю.

– Мне в милиции сказали, что детей никто не примет на почте, – поделился информацией Вовка.

– Не переживай. Я договорюсь, – сказала бабка. – Оформим одного как гуталин, а другого как фоторужьё. И отправим в ваше Простоквашино.

Однажды нас дед решил взять на рыбалку. Не, ну мы и до этого ходили с ним на рыбалку, а тут по-настоящему. На лодке, и потом обед с ухой. Я, конечно, эту рыбалку запомнил надолго, а Вовка и подавно.

Дед нас разбудил с утра пораньше.

– Чешите червей копать.

Мы с Вовкой быстренько позавтракали и отправились во двор искать червей.

– Мелких брать? – спрашивал Вовка, поднимая очередную дощечку.

– Ты помнишь, что в тот раз было, когда мы мелких набрали? – напомнил я Вовке.

– Помню, – поморщился Вовка…

…мы как раз собрались пообедать, после того как наловили рыбы. Ну, наловил-то дед, а мы по большей части просто просидели и ничего не поймали. Если не считать одной лягушки, которую мы тут же надули и запустили обратно в пруд.

Дед развернул котомку. Достал хлеба, картошки, яиц и колбасы. Он отрезал нам по куску хлеба, посыпал солью и положил каждому по горстке червяков сверху.

– Это чё? Нам? – поморщился Вовка.

– А чё нет-то? Пропадать, что ли, им теперь? – ответил невозмутимо дед. – Чё добыли, то и ешьте. Рыбы-то вы до хера из ни хера поймали. Каждому по заслугам, – и положил на свой кусок хлеба огромный кусок колбасы.

Мы сглотнули слюну и с ужасом посмотрели на свои «бутерброды»…

– Д-а-а-а-а-а, – вспомнил и я. – Хорошо, что он тогда пошутил.

У деда вообще с чувством юмора не всегда хорошо, как, впрочем, и у бабки. Хотя они утверждают обратное. Говорят, что наши шутки не продлевают жизнь, а наоборот, укорачивают её.

Через некоторое время мы набрали, как нам показалось, достаточно.

– Это чё это вы? – встретила нас в доме бабка.

– Червей накопали, – с гордостью я продемонстрировал ей полную кружку червяков.

– Вы… да я вас… да я вам… – у бабки явно не хватало словарного запаса, чтобы выразить свои эмоции.

– Это же моя кружка! Рыболовы аквариумные! – наконец-то она подобрала правильные слова. – Скидывайте штаны, я щас вам жопы этими червями набью.

Но я выдвинул предположение, что бабка шутит, и не очень-то удачно.

– Я вот щас пошучу и скажу деду, что рыбалка отменяется. Посмотрю тогда, как он с вами пошутит. – И с этими словами выбросила червяков в окно.

Нам оставалось только одно. Найти новую посуду и бежать собирать расползающихся червей под окном. Но рыбалка не отменялась…

Солнышко уже приятно пригревало, и мы втроём шли по направлению к реке.

– Дед, а мы щуку поймаем? – допытывал я его. Ведь именно щука была нашей основной целью.

– Поймаем, – утвердительно кивнул дед. – Главное, наживка. В крайнем случае на Вовку будем ловить, – хитро улыбнулся дед.

Вовка испугался и остановился.

– Я не хочу быть наживкой. Я червей много накопал. – Вовка продемонстрировал деду полную консервную банку червей.

– А щука на червей не ловится. Ей живая приманка нужна. Мы тебе штанцы скинем и в воду поставим. Щука твой свисток увидит и приплывёт. Тут-то мы её и поймаем, – рассказывал дед с серьёзным видом.

– Я не пойду. – Вовка остановился.

– Не бзди, – приободрил его дед. – На твоё добро даже пескарь не клюнет, не то что щука. Я шутю.

Вовка посмеялся шутке деда и, воодушевлённый, зашагал с нами дальше.

До речки идти надо было километра два, вниз от деревни через поле и рощу. Я вспомнил игру, в которую меня учила играть мама. Она говорила что-то про поэзию и что эта игра что-то там развивает. Надо было к слову, который говорит один, придумывать рифму. Я понятия не имел, что такое рифма, поэтому всегда называл слово, а мама подбирала рифму. Смысл я понимал, но сам найти рифму никогда не мог.