Правдивая история Деда Мороза - Евгения Пастернак

— Помнишь его? Нет? Это ты для Софьи когда-то сделал. Смотри, один глаз закрыт, второй мышку караулит! Давай я его на елку повешу, я даже и не думала, что вы с тетей Машей елку поставите! Он выцвел, конечно, но, смотри, какой красивый! Я его всегда больше всех игрушек любила.

У Маши уже давно в горле стоял комок, она боялась расплакаться от этих счастливых воспоминаний, да и все остальные тоже притихли. Голос подала только Таня, вторая Верина дочка:

— Дядя Сережа, а где ты игрушки брал? Сколько мы пытались потом понять, так и не смогли. Не могли ж они под елкой сами вырасти!

— Да, Сереж, расскажи, пожалуйста. Столько лет прошло, теперь уже можно, — это подала голос Вера.

Сергей Иванович обвел глазами всех, кто сидел за столом. Кто-то смотрел на него с любопытством, кто-то с улыбкой, только в глазах у взрослой Наташи светилась такая вера в чудо, что все в суровом мужчине Сергее Ивановиче Морозове, фронтовике и ударнике труда, — все дрогнуло и растворилось, а появилось что-то иное из глубины души, забытое, дедморозовское.

— Нет уж, бывают вещи, о которых нельзя рассказывать даже со временем. Это было чудо. А чудеса разоблачать негоже!

Маша, замерев, смотрела на мужа. И голос у него стал басовитый, и борода как-то распушилась. Видно, что держит себя в руках, но плохо у него это получается.

— Тетя Наташа, а как вы желания загадывали? — не удержался самый маленький и бойкий мальчишка Андрейка.

— На бумажках писали.

Андрейка нахмурился. Видно было, что писание не входит в число его любимых занятий. Наташа подмигнула племяннику:

— А если некогда было, то просто подходили к дяде Сереже, представляли себе, чего больше всего хочется, — и все сбывалось.

Андрей немедленно рванул к дедушке.

— Дядя Сережа, я уже загадал!

«Дядя» Сережа на самом деле давно уже был дедушкой, но выглядел так молодо, что дедушкой его никто не называл. Он потянулся обнять внучатого племянника и… время для них двоих словно остановилось!

На дедушку вывалился такой калейдоскоп картинок, что если бы не сидел, то упал бы от головокружения. Главным действующим лицом во всем этом была огромная елка, которая светилась и переливалась огнями, на елке что-то висело, кто-то вокруг ходил, звучала музыка — это все довольно размыто, но елка, елка стояла настолько четко, что на ней даже были видны иголочки.

— Хочу такую! И чтоб каждый год! Хорошо?

Даже если бы Сергей Иванович и хотел ответить «нет», то не смог бы. Что-то у него внутри оживало и так ликовало, что противиться этому ликованию было просто невозможно.

— Хорошо, — просто ответил Дед Мороз.

— И в этом году будет?

— Будет.

— А ты не врешь?

— Дед Мороз никогда не врет.

Андрей засвистел и заулюлюкал, мальчишки опять устроили кучу малу.

А к Деду Морозу потихоньку подошла Наташа.

— Дядь Сереж, я уже взрослая, мне, наверное, нельзя в сказки верить, но… — и тут Наташа перешла на шепот, — Дед Мороз, миленький, сделай так, чтоб все обошлось. На Сашку какой-то урод анонимку написал на заводе. Сашка ходит мрачнее тучи, ему сказали, что он непролетарского происхождения. Мне так страшно… Пусть случится чудо, я очень тебя прошу!

Наташа прижалась щекой к Сергею Ивановичу, и он абсолютно четко увидел ее с мужем Сашей и двумя мальчишками, счастливыми и безмятежными, сидящими у себя на кухне, даже календарь на стене разглядел — 1940 год.

— Не плачь, Наташка, все будет хорошо, обещаю!

— А ты не врешь?

— Дед Мороз никогда не врет.

Наташа рассмеялась и сказала:

— Ну раз так, я тебе еще один подарок подарю. Смотри, что я еще у себя нашла!

И Наташа вынула из кармана сложенный вчетверо листочек в клеточку. Мятый, немного пожелтевший.

На рисунке стояли птёрк и охля на фоне наряженной елочки и держались за руки. Дед Мороз взял рисунок в руки и нисколечко не удивился, когда птёрк на рисунке весело помахал ему лапкой.

А 28 декабря утром Маша молча развернула перед Сергеем Ивановичем газету «Правда».

Муж уткнулся носом в доклад на пленуме ЦК ВКП(б) о стахановском движении в лесной промышленности и даже начал его читать, но Маша нетерпеливо дернула его за рукав.

— Не то читаешь!

И на правой стороне разворота Сергей Иванович увидел небольшую статейку:

— Давайте организуем детям к Новому году хорошую елку… — прочитал он вслух, — Постышев какой-то.

И продолжил читать:

«В дореволюционное время буржуазия и чиновники буржуазии всегда устраивали на Новый год своим детям елку. Дети рабочих с завистью через окно посматривали на сверкающую разноцветными огнями елку и веселящихся вокруг нее детей богатеев…»

Дальше неведомый Постышев ругал глупых людей, которые запретили елку (и Сергей Иванович про себя горячо его поддерживал), а заканчивал статью вообще приказом:

«Итак, давайте организуем веселую встречу Нового года для детей, устроим хорошую советскую елку во всех городах и колхозах!»

Сергей Иванович дочитал статью, задумался. На газету спланировала красивая звездочка. Морозов машинально смахнул ее, но звездочка взвилась к самому его носу, красиво переливаясь.

Сергей Иванович проследил ее полет и увидел Главного Птёрка. Тот сидел на краешке стола и качал ногой.

— Ну как? Нормально поработали? — спросил птёрк. — С Рождеством, извини, ну никак не получилось. Но мы так подумали — Новый год тоже нормально!

— Нормально… — хмыкнул Морозов. — Ничего себе «нормально»! Статья в «Правде» — это ого-го! На следующий Новый год…

— На следующий? — от возмущения птёрк чуть было не свалился со стола, пришлось ему даже руками помахать, чтобы удержать равновесие. — Какой следующий? Ты же сам сказал: статья в «Правде» — это ого-го! Да если кто-нибудь не успеет к этому Новому году елку организовать, ему не то что «ого-то», ему такое «ата-та!» устроят…

Сергей Иванович только головой покачал.

— Да зачем уж так-то? — сказал он примирительно. — Зачем в такой спешке?..

Птёрк вскочил на ноги и зашевелил рожками.

— Это я виноват, да? Я до последнего тянул?! Я племяннику три короба наобещал?!