Терновая ведьма. Исгерд - Евгения Спащенко

— Таальвен Валишер — мой муж, — напомнила себе принцесса. — Нелепо шарахаться от него.

Слова не принесли должной уверенности. Она смущенно повертела на пальце перстень с морионом. Расстаться с этой вещицей Изольда собиралась лишь по прошествии долгих шести лет. Эх, не впервой судьба путает ее планы.

Размышлять о будущем вдруг расхотелось. Принцесса приложила ладонь к морщинистому сухому стволу и ласково спросила:

— Может вы, деревца, подскажете, как поступить?..

На коре блеснули капельки медовой смолы. И тут мысли Изольды просветлели: да ведь в Тьер-на-Вьёр с ней прибыл тот, кто способен вернуть речь сосновой роще! Нужно лишь разогнать застоявшийся воздух.

— Хёльмвинд! — Принцесса стремглав понеслась со склона. — Сюда!

Не дожидаясь, пока он соизволит явиться на зов, она вскарабкалась на прибрежный утес и крикнула еще громче:

— Хёльм!

— В чем дело? — заворчал ветер за ее спиной. Он вернулся мгновенно, но, убедившись, что колдунья цела и невредима, поспешил стереть с лица непрошеную тревогу.

— Я кое-что придумала. — Вид у Изольды был воодушевленный.

— Всполошить воплями округу?

— Почти. Только вместо криков мы используем ураган. Хорошая встряска этому месту не повредит.

Верховный состроил озадаченную гримасу.

— От озерной воды у тебя жар? Или завороженный тьер-на-вьёрский лес лишает остатков здравого смысла?

— Хотя бы дослушай, — пламенно возразила принцесса. — Сами сосны подсказали мне, как поступить…

— Неужели? — Хёльмвинд скользнул глазами по молчаливой роще. Озабоченное выражение вновь проступило под маской превосходства. — Не следовало, видимо, оставлять тебя одну…

— Хватит намекать на мое безумие! Я нахожусь в здравом рассудке.

— Потому ведешь беседы с деревьями?

Принцесса уже раскрыла рот, чтобы выпалить достойный ответ, но тут вмешался подоспевший издалека Лютинг.

— Изольда, что у вас стряслось?

Он пустился сюда, как только услышал крик, но ветра обогнать не сумел.

— Твоя жена помешалась, — пожал плечами верховный.

— Неправда. — Принцесса вздернула подбородок. — В голову мне пришла чудесная идея, а Хёльм, вместо того чтобы внять ей, упирается.

Говорила она четко, размеренно. Таальвену хватило одного беглого взгляда, чтобы убедиться: с разумом девушки все в порядке.

— Какая идея?

— Хочу, чтобы Хёльмвинд полетал кругами…

— Еще чего! — спесиво фыркнул северный владыка. — Я тебе не Зефир — мельницы вертеть.

Пришлось терновой колдунье призвать на помощь все самообладание, чтобы не дернуть его за рукав.

— Ты не понимаешь, без ветра здешние края словно в беспамятстве — спят и грезят о том, чтобы кто-нибудь разрушил чары древнего сна. Нужно их растормошить, всколыхнуть как следует… Из нас троих лишь ты способен на такое.

Верховный воззрился на девушку сверху вниз. В голубых глазах ясно читалось заветное «пожалуйста», и ветряное сердце дрогнуло. Не откажешь ведь сладкоголосой упрямице.

— Закружись вихрем, подними ураган, — почуяв победу, просияла принцесса. — Пусть буря накроет эти немые просторы!

Пойманный в плен колдовского голоса, Хёльмвинд сдался: как марево, растворился в воздухе, неспешно поднялся к небесам и описал большой круг над озером.

— Еще, — повелела Изольда, подмечая, как оживает водная гладь.

Ветер взметнулся выше, набирая силу, закружил по спирали. Сосны под его крылом восторженно скрипнули.

— Сильнее! — Принцесса запрокинула голову. Мощь верховного пьянила, будто принадлежала ей самой.

— Как скажешь, — хмыкнул Хёльмвинд с высоты, стрелой сигая к противоположному берегу. Раздался удар по воде, тучи брызг и песка поднялись в воздух. А затем, осыпая головы спутников снежинками, ураган бросился на рощу.

От ледяного порыва Таальвену пришлось спрятаться за скалу, заслонить слезящиеся глаза. Но принцесса только захлопала в ладоши.

— Дуй крепче!

Мгновение, и над озерной поверхностью разразился настоящий шторм: чудовищные волны превратили ее в кипящий котел, острые льдинки, звеня, проливались колючим дождем. Хёльмвинд вился и буйствовал, не принося, впрочем, никакого вреда природе. Сторонился он и Изольды, оберегая ее, насколько мог, от натиска стихии.

Деревья под неспокойным прикосновением верховного встрепенулись, словно живые, заскрипели, заголосили. И было в этом привычном звуке нечто таинственное, будто сосны, молчавшие тысячи лет, хором запели забытую песню.

— Лети, лети, Северный ветер, пускай этот мир вздохнет наконец и скинет оковы проклятого сна!

Лютинг завороженно глядел, как пенятся брызги у ног принцессы. Ладони ее были воздеты к небесам, непокорные кудри швыряло из стороны в сторону, колючки на коже змеились. Казалось, Изольда едва удерживает равновесие на скользкой скале, — еще секунда, и неистовый порыв столкнет ее в яростную пучину.

Но стан ее оставался ровным, будто невидимые цепи сковали колдунью. Губы ее шевелились — даже сквозь шум волн принц слышал дивную песню.

Как бисер, певунья нанизывала слова на нить сложной мелодии, звук за звуком возрождая ее из небытия. Она пела о прошлом Тьер-на-Вьёр, и, постигнув суть древних куплетов, можно было узнать, откуда взялись волшебные зеркала.

Строки в голове принцессы внезапно оборвались, мелодия смолкла, так и не пойманная до конца.

— Прошу, покружи быстрее, — взмолилась Изольда, ища глазами бесплотного Хёльмвинда.

Она обязана завершить начатое, иначе тоска навсегда поселится в сердце. Но грянувший с небес голос вернул колдунью к реальности.

— Если позволю буре разгуляться, ты замерзнешь насмерть, но до того ураган сметет тебя в озеро.

Лишь сейчас принцесса заметила, как страшно окоченела. Лица она почти не чувствовала, губы горели, зато платье и плащ совсем высохли.