Шесть дней любви - Джойс Мэйнард

В ближайшее время — не сегодня, потому что банки закрыты, и не завтра — по той же причине они с Фрэнком отправятся в банк. Два года мама там не показывалась, но на сей раз пересилит себя — скажет кассиру, хочу, мол, деньги снять. Минут через десять — быстрее купюры не пересчитаешь — она выйдет к машине с мешком денег и бросит его на пол машины.

— Давай пошлем этот город подальше! — скажет Фрэнк маме.

Очень давно я слышал эту фразу в каком-то вестерне.

— Я буду по нему скучать, — чуть слышно отзовется мама.

«По нему» — значит по мне. Мама расплачется, но Фрэнк станет ее утешать, и она быстро успокоится.

— У тебя родится еще один ребенок. Как и у твоего бывшего. Мы вырастим нашего малыша вместе, — пообещает ей Фрэнк. — За сына не беспокойся. У него есть отец, сводная сестра, мачеха и тот ее мальчик. Они отлично поладят. Папаша научит его играть в бейсбол.

Вопреки своему желанию, я снова и снова представлял эту сцену. Фрэнк ласково перебирает мамины волосы и твердит, что мне она больше не нужна. Мама кладет голову ему на плечо, она ему верит.

— Генри уже не ребенок, — говорит Фрэнк маме. — Спит и видит, как бы залезть девчонке под юбку. Ему не до мамы. Сомневаешься — взгляни на его простыню. У тринадцатилетнего мальчишки одно на уме…

Бедра Рейчел Маккэн. Трусики Шэрон Сандерленд. Титьки танцовщицы из Вегаса…

— Адель, иногда и о себе надо думать, — скажет Фрэнк.

Муж на день маме больше не требуется. Фрэнк станет ей настоящим мужем.

На кухню я ворвался ракетой, только мама с Фрэнком едва заметили: они спрятались в собственном мирке, где хватает места лишь двоим — ей и ему. Когда я открыл холодильник, чтобы достать молоко для корнфлекса — в кои веки свежее по настоянию Фрэнка, — они уже говорили о другом. Фрэнк заметил, что рядом с душем у нас вода натекла под линолеум. Начал гнить пол, поэтому ему хотелось решить проблему сегодня же — снять кафель и заменить гнилую половицу.

— Пусть гниет, — махнула рукой мама. — Может, нам это уже и не важно.

— Нет, — покачал головой Фрэнк, — лучше побеспокоиться. Я не люблю оставлять после себя бардак.

Вот оно — доказательство! Они уезжают. А что будет со мной?

За завтраком Фрэнк рассказал, как рос у бабушки с дедушкой в западном Массачусетсе, где они держали «ферму самообслуживания», — за небольшую плату к ним приезжали собирать чернику. В более поздние годы они начали зарабатывать выращиванием и продажей елок к Рождеству. А еще к осени на ферме вызревали тыквы. С семи лет Фрэнк ездил на тракторе, пахал землю, кормил кур, ухаживал за деревьями. Настоящие елки не такие, как на картинке, их подрезать надо.

Там же бабушка с дедушкой держали лавку, где продавали свой урожай, варенье и пироги. Фрэнку больше нравилось выгребать куриное дерьмо — пардон за грубость! — чем торговать с лотка, и после смерти деда бабуля наняла в помощницы местную девушку.

Мэнди была на год старше Фрэнка, но уже видела жизнь с изнанки. Ее мать сбежала с мужчиной, а отца своего Мэнди не знала. К тому времени она уже бросила школу, поселилась у старшей сестры и бралась за любое дело — прибираться в доме, помогать на ферме, как, например, у Чемберсов.

Тем летом Фрэнк окончил школу, и молодые люди стали встречаться, если это можно так назвать. Они катались на машине, слушали радио, обнимались.

— Я был девственником, — сказал Фрэнк моей маме.

Как обычно, они вели свой собственный разговор, меня не касавшийся. Я словно и не сидел с ними за столом.

Осенью Фрэнка отправили на два года во Вьетнам. Ту пору лучше не вспоминать. После войны он рассчитывал поступить в колледж на льготных условиях. Когда же вернулся, то хотел лишь одного — чтобы его все оставили в покое. Кошмары посещали нечасто, но и спокойно спать Фрэнк больше не мог.

За два года Мэнди отправила три письма. Первое вскоре после его отъезда: она, мол, думает о нем каждую минуту и молится о его возвращении. Раньше Фрэнк не видел Мэнди за молитвой, но, возможно, ей нравилась любовь на расстоянии.

Следующие полтора года вестей от нее не было, а потом вдруг пришло длиннющее письмо на линованной бумаге, написанное тем же округлым почерком с наклоном влево и рожицами вместо точек.

Писала Мэнди о соседях. Молодой парень, их общий знакомый, полез в сеновязалку и остался без руки. Другой на полном ходу влетел в мини-вэн, в котором ехала семья из трех человек. Все погибли. Мэнди прислала Фрэнку вырезки из газет с некрологами друзей его бабушки. Кто-то умер своей смертью, а вот пожилой молочник загнал свой фургон в гараж, запер дверь и отравился угарным газом. Записки он не оставил.

Непонятно, зачем Мэнди сообщила эти новости? Показать, что во Вьетнаме не так плохо? Что жути везде хватает? Что жизнь коротка и нельзя терять время?

Через два дня после второго письма, а Фрэнк даже не успел написать ответ на него, пришло третье, которое внушило ему, в ту пору двадцатилетнему, что нет человеку спасения от горя и смерти. Судьбу не изменишь, единственный вариант — уподобиться мистеру Кирби, который заперся в гараже и повернул ключ зажигания. Если Фрэнк когда и верил, что «дома все наладится», эта пора прошла.

Мэнди клялась, что считает дни до его возвращения. Она, мол, календарь смастерила и повесила в доме сестры. Ей встречать его с распущенными волосами или сделать высокую прическу?

Фрэнк не помнил, когда попросил Мэнди стать его девушкой или когда начал так ее воспринимать. А он вообще просил? Сейчас казалось, что да. Получилось все будто само собой, как сами собой плесневеют черничные кустики, а куры сами возвращаются в курятник по вечерам. Почему бы и нет, при отсутствии других планов и лучших вариантов?

Мэнди встретила его прямо на базе Форт-Дивенс. Она поправилась, но, к радости Фрэнка, не расплылась, а покруглела. За годы службы он несколько раз был с вьетнамками, а во время увольнительной в Германии — с немкой, но после второго письма Мэнди решил ждать возвращения домой. Решил ждать ее.

Бабушка выделила ему комнату в задней части дома, поставила плиту и маленький холодильник. У Фрэнка даже своя ванная будет — условия как в отдельной квартирке со всеми удобствами. В бабушкин дом и отвезла его Мэнди. Как постарела бабуля! В гостиной работал телевизор: показывали телешоу «Заключим сделку». Гости студии так кричали, что Фрэнку захотелось заткнуть уши.

— Бабуля, давай выключим, — попросил он.

Только это не помогло. В поле работала косилка, бабулина стиральная машина отжимала белье, в амбаре работники слушали репортаж с бейсбольного матча. Страшный гул… Вдруг его больше никто не слышит?

— Фрэнки, я тебе ланч приготовила, — сказала бабуля. — Небось проголодался?

— Бабуля, дай мне передохнуть. Вымоюсь, немного полежу…

Фрэнк не лукавил, но когда они с Мэнди оказались в его новой комнате, она повисла на нем, как женщины из студии на ведущем Монти Холле, заперла дверь и опустила жалюзи на окнах.