Лучшие из мертвых - Николай Андреев

– Мы сделали все от нас зависящее, – произнес Том. – Удалось остановить движение, выдержал парашют, теперь бы еще приземлиться удачно…

Спускались они несколько секунд, но землянам они показались вечностью. Нет ничего более томительного, чем ожидание. Человеку свойственно движение, действие, борьба. Всю свою тысячелетнюю историю он боролся за жизнь. Обстоятельства, невзгоды, трудности лишь заставляли гомо сапиенс работать с удвоенной энергией. И потому, попадая в ситуацию, когда от тебя ничего не зависит, человек начинает нервничать, допускать ошибки. Он ненавидит ожидание.

Модуль с силой ударился о поверхность и замер. Люди сидели и тревожно прислушивались, хотя все прекрасно понимали, что сквозь изоляцию не проникнут никакие внешние звуки. Выждав еще какое-то время, де Креньян вымолвил:

– По-моему, пора на свежий воздух. Тем более, что тридцать суток уже начали свой отсчет.

Однако выбраться наружу было не так просто. Оба люка, и основной, и запасной, под действием трения и температуры прочно заварились. Простые удары никакой пользы не приносили. К счастью, аланцы предусмотрели такой вариант, и в комплект модуля входил резак по металлу. Промучавшись более трех часов, солдатам наконец удалось вытолкнуть люк. В глаза тотчас ударил сильный естественный свет. После полумрака большинство потеряли ориентацию. Впрочем, длилось это недолго. Выглянув наружу, Салах восхищенно проговорил:

– О, Аллах, какая красота! Просто рай.

– Ты лучше вылези и посмотри, не встречает ли нас кто, – грубовато воскликнул Кайнц. – Атоляжем рядами возле модуля.

Араб возражать не стал. Вытащив саблю, он выпрыгнул из аппарата. Раздался характерный плеск воды.

– По-моему, мы приводнились, а не приземлились, – предположил Лунгрен, продвигаясь к выходу.

Постепенно, один за одним, десантники вылезали из модуля. Храбров вышел на поверхность пятым. Он сразу очутился по колено в воде, но, к счастью, грунт был твердым, и русич не спеша двинулся к берегу. Как оказалось, аппарат упал у самого края небольшого озера. Благодаря этому приземление было относительно мягким. Осматривая окрестности, Олесь поражался красоте местной природы. Высокие деревья, окружающие озеро, чем-то напоминали земные: прочный ствол, ветви, густая листва. Однако при ближайшем рассмотрении сразу чувствовалось что-то чужое. Странный синевато-зеленый цвет, удивительная, резко очерченная форма листьев, какая-то неестественная гладкость коры. Трава была какая-то уж очень широкая и массивная. Разглядеть в ней что-либо не представлялось возможным.

В это время наемники начали вытаскивать снаряжение. Выстроившись цепью, они принимали из рук Виолы копья, мечи, щиты, колчаны со стрелами. В работе не принимал участие лишь Салах. Араб стоял на берегу, внимательно прислушиваясь к звукам леса.

При каждом подозрительном шорохе воин поворачивался, крепче сжимая рукоять своей сабли. Но вот модуль разгружен, и вся группа собралась вместе.

– Нам здорово повезло, – произнес Бартон. – Метров двести севернее, и аппарат затонул бы на глубину в три-четыре метра. Тогда бы у нас возникли серьезные проблемы с высадкой. А так… Прогулка, а не десантирование.

– Лично меня интересует, водятся ли на Тасконе змеи? – обратился к аланцам Храбров.

Они были несколько удивлены этим вопросом, и первой ответила Кроул:

– Насколько мне известно, – сказала девушка, заправляя волосы под шапку, – змеи на Тасконе водились, но не в таком количестве и разнообразии, как на Земле. Во всяком случае, ядовитых здесь точно нет.

– Это радует, – пояснил Олесь. – В такой траве невозможно ничего увидеть.

Невольно он поднял голову на Олис. И хотя обмундирование и доспехи скрывали женские формы, Кроул явно притягивала к себе взгляды мужчин. Не менее привлекательна была и шатенка Салан. Пока шла подготовка, старт и полет, земляне не обращали внимание на то, что в группе есть женщины, но сейчас… Длительное воздержание приносило свои плоды. Глаза многих вспыхнули огнем желания, смолкли разговоры.

– А что, если… – начал Агадай, но его прервал де Креньян.

– Стоп, стоп, стоп! – воскликнул француз. – Я понимаю вас, собратья, и сам испытываю не меньшие проблемы, но это не тот случай. Неприятности в самом начале экспедиции – дурной знак. Ведь, насколько я понимаю, милые дамы не испытывают особого восторга от нашего предложения…

Обе девушки отрицательно покачали головами. Они догадались, о чем идет речь, и смотрели на землян испуганно, но довольно презрительно. К тому же аланцы потянулись к оружию, и хотя это вряд ли им помогло бы, но повлекло бы за собой тяжелые последствия.

– Жак прав, – поддержал маркиза Лунгрен. – На этой планете нам и так хватает неприятностей. А я хочу спать спокойно и не ожидать удара ножом от своих. Дай бог, найдем девочек на Тасконе.

– А, шайтан с вами, – выругался монгол, начиная приводить в порядок свое снаряжение.

Напряжение пропало, и люди занялись своими делами. Однако аланцам стало понятно, что земляне весьма неоднородны, и от некоторых можно ждать любых «сюрпризов». Здесь, на Тасконе, все они были равны. За спинами аланцев уже не стояла могущественная цивилизация, а потому помощи ждать неоткуда.

После того, как группа подготовилась к походу и уже собралась двигаться, неожиданно для всех заговорил Аято:

– Мы здесь все равны, – вымолвил японец. – Отменены титулы и звания. Но я хороший воин, и знаю, что воевать без командира неразумно. Кто-то, пусть и советуясь, должен принимать решения. В противном случае, мы превратимся в стадо баранов. Чтобы вам было понятно, я не претендую на эту должность. Всегда подчинялся старшим, подчинюсь и здесь.

– Весьма логичное решение, – согласился Лунгрен. – Нам действительно нужно выбрать командира. Причем такого, который имеет богатый опыт.

Обсуждение много времени не заняло. Ридле, Аято, Салах и Храбров сразу отказались от претензий на руководство.

При голосовании победил Кайнц. Он получил ровно половину голосов – четыре. Аланцы в выборах участия не принимали. Де Креньян и Лунгрен спокойно восприняли неудачу, а вот Агадай был снова недоволен. Бубня какие-то проклятия, он отошел в сторону.

Развернув карты, солдаты начали ориентировку. Как оказалось, их отнесло на четыре километра восточнее, и теперь, чтобы выйти на дорогу, надо было совершить марш по лесу. Правда, на карте этот участок обозначался почему-то как сельскохозяйственные посадки. Лишь кое-где были отмечены плодовые деревья. Но осмотревшись по сторонам, земляне поняли, что все это уже в далеком прошлом.

– Интересно, сколько лет этим картам? – удивленно спросил Ридле.

– Двести шесть, – спокойно и без эмоций ответил Виола.

– Тогда все понятно, – усмехнулся немец. – За это время материки могли затонуть, не то что деревья вырасти. Не думаю, что эти бумажки нам здорово понадобятся.

– Однако космодромы никуда не исчезнут, – возразил Бартон.