Последний поцелуй на ночь - Влада Ольховская

От удивления я застыла на месте. Клянусь, я не собиралась подслушивать, это вышло случайно! Я просто не могла сдвинуться с места, и так получилось, что их разговор доносился до меня. Он был достаточно громким!

– Она – всего лишь очередная оборванка! Не мешай ему наслаждаться жизнью! У него были такие раньше – будут и другие! Он бросит ее, и все уладится!

Это говорила твоя мама. Обо мне, безусловно. Но я чего-то подобного и ожидала, поэтому не была шокирована.

А твой папа говорил чуть спокойней:

– Проблема не в ней! Временная или нет, нищая или богатая, но она человек! И имеет право знать!

– Что знать? То, что ты навыдумывал?

– То, что происходит на самом деле! Ты отказываешься замечать, видишь, но тут же вычеркиваешь это из памяти… А ситуация-то не меняется! Я понимаю, что он твой сын. Он и мой сын тоже, и мне неприятно признавать такие вещи. Но угроза существует! Мы должны предупредить ее!

– Не о чем предупреждать! Она все о нем знает получше тебя!

– Она знает то, что ей позволено!

– Кем?

– Да сама знаешь! Я не собираюсь молча наблюдать за этим!

– А я не собираюсь позволять тебе портить жизнь нашему сыну!

Они говорили о тебе и обо мне, но я не понимала, о чем речь. Судя по их словам, мои первоначальные догадки были верны: ты с отцом в ссоре из-за чего-то. Не знаю, из-за чего, но он крепко на тебя обижен, милый.

Я слушала его – слова, голос, интонации. Чем дольше я была там, тем яснее становилось: он не шутит. Он очень негативно к тебе настроен. Даже хуже, чем твоя мама ко мне. Почему, я не могу представить. Я нисколько не сомневаюсь в тебе! У тебя есть недостатки, но я люблю их, потому что это часть тебя!

Тем не менее я не могла оставаться на месте и притворяться, будто ничего не случилось. Они продолжали кричать друг на друга, а я побежала к воротам. Охранник очень странно посмотрел на меня, но мне было уже все равно. Мне было стыдно из-за того, что я подслушала, и из-за их слов.

Понимаю, они вряд ли хотели, чтобы я рассказывала тебе это, чтобы ты вообще от кого-то узнал! Но мне кажется, ты должен знать. Если между вами ссора – помиритесь, ведь отец – очень важный в твоей жизни человек.

Поэтому я и рассказываю тебе все это. Я восхищаюсь твоей семьей и хочу, чтобы все были вместе – и приняли меня.

Твоя Камилла».

Когда Агния закончила, на некоторое время в комнате повисла пауза. Потом Вика произнесла:

– Да… По ходу, эта Камилла подслушала больше, чем поняла.

– Это факт, – Агния продолжала рассматривать стопку бумаг. – Дальше дело совсем тоскливо идет…

– В смысле?

– А после этого письма идет записка, сделанная другим почерком. Вот, смотри.

Она развернула лист так, чтобы и остальные две девушки смогли прочитать пару поспешно написанных строк – чернилами поверх обрывка тонкого картона:

«Старика пора убирать. Он может ее спугнуть».

* * *

Матиас постарался отстраниться от собственных эмоций. Сейчас они представали кирпичиками, выкладывающими дорогу к самобичеванию. Зачем? Все равно он уже принял решение. На этом фоне рассуждать, что он роет себе яму, бесполезно.

Он понятия не имел, как должен себя вести и чего она ожидает. Если вообще чего-то ожидает. Наверняка он знал только одно: отказавшись от такой возможности, он бы сожалел весь оставшийся год, а может, и дольше… всегда.

Место встречи Матиас назначил сам. Парковка на окраине города была удобна: недалеко от шоссе, места хватает, не слишком шумно. Да и добираться туда было легко, без особого риска застрять в пробке. И все равно он перестраховался, выехал раньше. Он не обещал Марку встретить их лично, но знал с самого начала, что поступит так.

Он почти успокоился, когда увидел сворачивающий на парковку автобус. Сердце болезненно вздрогнуло – не первый раз уже и, как ему хотелось верить, без причины.

Водитель автобуса заметил его автомобиль и направился к нему – видно, был предупрежден, что его ждут. Когда он остановился, Матиас подошел к дверям, надеясь, что его нетерпение не слишком очевидно. Прислушиваться к собственным эмоциям по-прежнему не хотелось.

Первой вышла, конечно, не она. Когда дверь открылась, из автобуса появился мужчина лет пятидесяти – ее отец. Впрочем, возраст в нем выдавали только поседевшие волосы, фигура и сила в движениях больше подходили кому-то лет на десять помоложе. Матиас поймал себя на том, что ищет в них общие черты… Глаза, наверно. Лазурно-голубые, настолько светлые, что при определенном освещении вообще казались белыми. Да, они не оставляют сомнений в их родстве! В остальном же Ева определенно больше похожа была на мать.

– Эрик Тайлер, – ее отец обратился к нему на немецком. Это приятно удивляло. – Рад встрече. Спасибо за помощь.

– Матиас Штайн, – Матиас пожал протянутую ему руку. – Не стоит. Друзья Марка – мои друзья, а уж о его родственниках я вообще молчу! Как дорога?

– Хорошо, границы прошли быстро. Могли бы еще быстрее, но все задержки из-за собаки.

Матиас старался смотреть только в глаза собеседнику, не заглядывая ему за плечо, но так получалось не всегда. Он хотел увидеть ее в темноте салона… А эта чертовка, должно быть, уловила его нетерпение и нарочно не высовывалась!

– Да, Марк упоминал, что у вас пес… Не рассказал только, откуда он взялся!

– Это долгая история. Думаю, для нее будут обстоятельства получше.

– Согласен. На этом автобусе кататься по городу будет неудобно. До дома я вас довезу на своей машине – должны поместиться.

Он специально выбрал внедорожник. У него имелись машины подороже, но он знал, что Еву подобным не впечатлить…

«Почему я вообще должен впечатлять эту малолетку?! – разозлился на себя Матиас. – Так, стоп, пошли эмоции… Где же хладнокровие, когда оно так нужно?»

С помощью водителя они перенесли сумки из автобуса в багажник машины. Матиас периодически поглядывал на открытые двери, но там по-прежнему никого не было. Возможно, она наблюдала из окна, однако ее надежно скрывали шторки.

Наконец на ступеньках появилась собака. Здоровенная овчарка, казавшаяся особенно жуткой из-за того, что один ее глаз закрывало бельмо. Судя по шрамам, не так давно пес был тяжело ранен, но к настоящему моменту все зажило.

Поводка на животном не было, только ошейник. Однако пес в нем и не нуждался: он вышел из автобуса и сел неподалеку от машины.

Следом за ним салон покинула и Ева. Она была именно такой, как Матиас и запомнил: бледной, тонкой, почти невесомой, как призрак. Льняные волосы она заплела в длинную косу и от этого казалась какой-то удивительно безобидной.