Искушение прощением - Донна Леон

Вместо этого синьора Кросера набрала в грудь побольше воздуха и сказала:

– Туллио Гаспарини.

Сердечные секреты… Суждено ли ему их разгадать? Наверное, в тысячный раз задаваясь этим вопросом, комиссар поблагодарил профессорессу и удалился.

По пути в квестуру Брунетти решил, что первым делом нужно выяснить, кто продает наркотики ученикам школы Альбертини, включая Сандро Гаспарини. На данный момент это был самый перспективный подозреваемый. Простейший путь – поговорить с мальчиком, но на это потребуется согласие его матери, которая, разумеется, настоит на том, чтобы во время беседы присутствовал адвокат. В случае категорического отказа со стороны профессорессы можно, конечно, установить за Сандро слежку, но где найти для этого людей? И судью, который это санкционирует?

Зачем кому-то выходить из дома в полночь без пальто, имея при себе только связку ключей? И так, чтобы никто из домашних этого не заметил? Брунетти остановился как вкопанный. А где прошлым вечером и сегодня утром, собственно, был Сандро? Комиссар вернулся к их с синьорой Кросерой разговору, но так и не вспомнил, спрашивал ее об этом или нет. Когда он позвонил, она была дома. Если бы Сандро отсутствовал, это был бы первый вопрос, который она задала бы полицейскому. И возможно ли, что, уходя из дома среди ночи, она не объяснила детям, куда направляется? Но были ли дома оба, сын и дочь?

Брунетти вынул из кармана новенький телефон, который раздобыла для него синьорина Элеттра, не без затруднений открыл вкладку интернет-браузера. Нашел номер школы Альбертини и набрал его. После четвертого гудка ответил женский голос:

– Здравствуйте. Школа Альбертини. Чем могу помочь?

– Доброе утро, синьора! Это комиссарио Гвидо Брунетти. Звоню по поводу вашего ученика.

После небольшой паузы она уточнила: «Комиссар полиции?», словно в школы звонят и другие комиссары.

– Да. Могу я поговорить с директором?

На этот раз женщина молчала дольше, то ли в замешательстве, то ли не желая что-либо предпринимать.

– Минутку, пожалуйста! – наконец произнесли в трубке. – Я переключу вас на синьору диреттриче Ралло.

Директриса ответила после второго гудка.

– Бьянка Ралло, – сказала она.

– Синьора диреттриче, это комиссарио Гвидо Брунетти. Мне нужна информация об одном из ваших учеников.

– Не хочу показаться грубой, синьоре, но какие гарантии, что вы тот, за кого себя выдаете?

Судя по тону и лексике, директриса была высокообразованной дамой. Ее ответ получился одновременно нейтральным, вежливым и… почти ироничным.

– Синьора диреттриче, – столь же вежливо ответил Брунетти, – есть способ развеять ваши сомнения. Могу я его озвучить?

– Я вся внимание.

– Разрешите мне задать вопрос, а затем позвоните в квестуру, и пусть вас соединят с комиссарио Гриффони. Ответ вы дадите уже ей. – Гвидо дал директрисе время переварить услышанное и добавил: – Мне понадобится всего минута, чтобы перезвонить и попросить, чтобы вас переключили на нее немедленно. – После короткой паузы он спросил: – Синьора диреттриче, вас устраивает такой вариант?

– Зависит от того, что за вопрос, – приятным голосом ответила дама.

– Мы склонны полагать, что на отца одного из ваших учеников, синьора Туллио Гаспарини, этой ночью было совершено нападение. И я хотел бы знать, явился ли Сандро сегодня утром в школу.

– Это все?

– Да.

Какое-то время из мобильного не доносилось ни звука. Брунетти, стоя у самого канала, смотрел на воду. Надо же, как высоко она поднялась…

– Хорошо, – ответила директриса. – Я позвоню в квестуру минут через пять.

Не теряя времени, Брунетти нажал «отбой», тут же перезвонил в квестуру и спросил, на месте ли Клаудиа. Ему ответили, что да, на месте. Тогда он сказал оператору, что скоро с комиссарио Гриффони должна связаться синьора Ралло и нужно немедленно попросить Клаудиа, чтобы она дождалась этого звонка.

Брунетти сунул телефонино обратно в карман и направился в квестуру. Минут через десять, уже на месте, он спросил, где Вианелло. Оказалось, что инспектора отправили в Маргеру[30] – присутствовать при допросе подозреваемого в домашнем насилии – и сегодня он вряд ли вернется в квестуру.

Войдя в кабинет Гриффони, Брунетти сразу заметил, что теперь на ней черная юбка и жакет, и туфли, разумеется, уже не коричневые.

– Что случилось? – спросила Клаудиа, едва его увидев.

Брунетти ответил вопросом на вопрос:

– Она уже звонила?

– Кто?

– Пресиде школы Альбертини. Она должна была сообщить, явился ли сын синьоры Кросеры сегодня на занятия.

– Нет, не звонила.

Не дождавшись от Брунетти иной реакции, кроме кивка, Гриффони встала и перегнулась через стол, чтобы пододвинуть второй стул.

– Гвидо! Бога ради, присядь и расскажи, что нового.

Брунетти послушно пересказал ей свою беседу с профессорессой Кросерой и сообщил, что случилось в больнице, после того как Клаудиа ушла. Кабинет у нее был до того маленький, что они почти соприкасались под столом коленками, хотя стул Брунетти стоял чуть ли не в дверном проеме.

– Она была ошарашена. Очень расстроилась, увидев мужа.

– Расстроилась искренне или напоказ? – уточнила Клаудиа.

– Думаю, искренне.

– Она знала, что он вышел из дома?

– Говорит, что нет, но я ей не верю.

Гриффони, которой ложь тоже не была в новинку, лишь кивнула.

– А что с их сыном? Он был дома, когда ты позвонил?

– Не знаю. – И с легким замешательством Брунетти добавил: – Я не додумался спросить у нее об этом.

Клаудиа улыбнулась.

– Отсюда и звонок пресиде. – После короткой паузы она продолжила: – Умная женщина! Ведь ей мог позвонить кто угодно. Даже киднеппер.

– Клаудиа! – Брунетти наклонился вперед и постучал указательным пальцем по тыльной стороне ее руки. – Мы в Венеции. А не в каком-нибудь… – Он запнулся, подумал немного и закончил: – Представляешь, не могу вспомнить город, в котором за последние годы похищали ребенка.

Гриффони взглянула на него и быстро отвела глаза. После недолгого раздумья она сказала с явным удивлением:

– Я тоже. Наверное, киднеппинг просто вышел из моды.

В этом Брунетти сомневался.

– Скорее люди перестали обращаться по этому поводу в полицию. Просто платят похитителям в надежде, что это сработает.

– Но мы бы услышали об этом, разве нет? – спросила Клаудиа. – Рано или поздно.