Изгнанник - Жюльетта Бенцони

– Но это по меньшей мере странно! Даже если вы и не видите в этой частице, которая добавляется к имени и свидетельствует о дворянском происхождении, ничего, кроме тщеславной забавы, то это еще ничего не значит! Если это поможет им впоследствии продвинуться в обществе…

– В обществе? – взорвался Гийом, злобно рассмеявшись. – В каком, скажите, пожалуйста? В таком, как общество ваших предков? В том самом старом обществе, которое рассыпается у нас на глазах? Если события будут и дальше так разворачиваться, то однажды может случиться так, что ваша частица не облегчит, а затруднит им продвижение в обществе!

– А вы настолько уверены, что этот бардак, который устроили какие-то босяки, будет длиться вечно?

– Разумеется, нет! Но остается всего лишь узнать, что будет после этого. А пока скажите-ка мне на милость, какое имя вы бы хотели присоединить к тому, которое я унаследовал от отца и передал своим детям? Надеюсь по крайней мере, что это не имя де Нервиля?

– А почему бы и нет? Оно одно из самых древних в стране, и потом – это же и мое имя!

– В самом деле, оно когда-то было вашим! Хотя, если я правильно понял некоторые ваши откровения, которыми вы удостоили меня еще в пору вашего супружества с замечательным месье д'Уазкуром, вы вряд ли имели на него право. И тем не менее сейчас вы имеете наглость настаивать на том, чтобы к имени простому, быть может, даже грубому, но зато незапятнанному, прибавить имя этого мерзкого убийцы, этого всеми проклятого душегуба, самого отвратительного из всех, которых когда-либо знала эта земля! Благодарю покорно! А что до вас…

В три прыжка он пересек комнату и, схватив ее за запястье, заставил встать.

– Гийом! – вскричала она в испуге, глядя, как странная сероватая тень разливается по бронзовому от загара липу ее мужа. – Вы делаете мне больно!

– А мне это безразлично! Запомните это, Агнес, я сделаю вам еще больнее в том случае, если вы будете настаивать на имени Тремэн де Нервиль! Я запрещаю вам это!

Слышите?!

В этот момент ей стало по-настоящему страшно, но она рассмеялась ему в лицо и с вызовом сказала:

– Ну что, может быть, вы убьете меня за это?

– Не путайте меня с вашим так называемым отцом!

– Тогда вы будете меня бить?

– Смертным боем! И поверьте мне, вам потом долго придется зализывать свои раны! А после этого я буду с нетерпением ждать, когда же, наконец, эти босяки, как вы выразились, примут закон, о котором, как я слышал, они давно уже подумывают.

– Какой закон?

– Закон о разводе! Если вы не знаете, что это такое, я с удовольствием вам это объясню: это когда двое супругов перестают считаться мужем и женой. В Древнем Риме развод совершался обычно на основе взаимного согласия! Может случиться так, что наши безумцы его подправят и улучшат!

Теперь настала очередь Агнес побледнеть:

– Какой ужас! Но вы, наверное, забыли, что наш брак освящен церковью и что я – ваша жена, как перед Богом, так и перед людьми?

– Я ничего не забываю, мадам, но и вы не забывайте, а также постарайтесь действовать в соответствии с этим, вместо того чтобы подвергать меня большому искушению!

Он выпустил эту парфянскую стрелу в ее адрес и тут же вышел, не дожидаясь ответа, который вовсе его не интересовал, к тому же он чувствовал себя опустошенным и разочарованным. Он не мог спокойно отнестись к тому, что его жена, та женщина, которую он выбрал, не нашла иного способа сопротивляться превратностям судьбы и, опьяненная ненавистью, вбила себе в голову подобную чушь – одарить его детей позорным именем, которое во всей округе является нарицательным! Наступит ли когда-нибудь тот день, когда он пожалеет о своей женитьбе, которая несмотря ни на что принесла ему много счастливых минут?.. Внутренний голос подсказывал ему, что, если бы Мари-Дус не вторглась в его жизнь, он, быть может, проявлял бы больше снисхождения к Агнес, но он подавил в себе этот голос. Никто и ничто, даже его собственная совесть, не заставили бы его отречься от своей возлюбленной. Даже если их любовь никогда не заслужит людского одобрения, она все равно останется его женой перед небесами, перед облаками, лесами, морем и долинами, перед всей природой, которую охи любили всем сердцем и которая с самого их рождения открыла им один из своих самых замечательных уголков: высокий скалистый мыс, окруженный непроходимым диким лесом и нависающий над бурными волнами величественного Сен-Лорана.

Некоторое время спустя он скакал неспешной рысью по дороге, изрытой канавами, зарастающими зеленым ковром душистой травы, в направлении к Валь-де-Сэр. Малышка Элизабет, в соломенной шляпе, небрежно надетой на ее рыжую шевелюру, уютно устроилась перед ним на шее знаменитого Али. Она смеялась во весь голос, обнажая ровные белые зубки, довольная тем, что ее любимый папочка наконец-то принадлежит только ей одной. Это ли не настоящее счастье и даже компенсация, которую, как ей самой казалось; она не вполне заслужила. Раньше этот огромный черный конь ее страшил, поэтому Гийом уступал обычно мольбам Агнес я выбирал более спокойную лошадь, когда отправлялся с дочерью на прогулку. Но на этот раз, оседлав Али, он тем самым решил подчеркнуть свою власть, хотя и был готов признаться, что это было ребячеством.

– Едем куда? – спросила Элизабет.

– Так не говорят: «Едем куда», надо сказать: «Куда мы едем?».

– Куда мы едем? – покорно повторила малышка.

– А разве ты не узнаешь дорогу? Посмотри! Вон там вдали видны уже крыши усадьбы баронессы…

– Мы едем к тетушке Розе! – захлопала в ладошки девочка. – Какая удача! Ну… а мама об этом знает?

– Нет, она знает только, что мы вместе с тобой отправились на прогулку, но мы не задержимся здесь надолго, чтобы не заставлять ее волноваться. Поэтому не увлекайтесь с Александром играми я не исчезайте в закоулках замка. Когда мы будем уезжать, я позову тебя только один раз…

– Мы никуда и не пойдем! Мари Коэль нас угостит, конечно, чем-нибудь вкусненьким!

– А разве то, что готовит Клеманс, тебе не нравится?

– Конечно, нравится. Но в Варанвиле всегда есть что-нибудь сдобное, по крайней мере – булочка! Тетя Роза их любит, и она не боится потолстеть, как мама… Гийом принял к сведению эти слова и пришпорил коня.

Эта история с булочками разожгла его аппетит, и он подумал, что после семейной ссоры некоторые скромные удовольствия вполне были бы приемлемы. Именно такие простые вещи иногда помогают прийти в себя!

Когда они приехали в Варанвиль, повсюду стоял аромат карамели и вареных ягод. Фелисьен, поспешивший им навстречу, сообщил, что все заняты приготовлением вишневого варенья и что «баронесса просила их спуститься на кухню».

– В такой момент она обычно помогает Мари, – пояснил он.

– Это– достойная привилегия настоящей хозяйки дома, – улыбнулся Гийом, – а вы знаете, Фелисьен, что я ничего так не люблю, как греться у вашего камина… Я всегда храню об этом самые лучшие воспоминания!