Собрание птиц - Ренсом Риггз

Разумеется, мы направлялись в Панпитликум.

Взрывом в нескольких окнах верхнего этажа выбило стекла. Снаружи, за наспех установленным ограждением, собралась небольшая толпа. Видимо, из здания всех эвакуировали. Фариш Обвело, журналист, уже был тут как тут – расспрашивал очевидцев и лихорадочно строчил в своем блокноте.

Улисс остановился у входа, поднял взгляд: он ведь мог просто подпрыгнуть, уцепиться за карниз и подтянуться, но потом оглянулся на нас и вздохнул.

– Давайте за мной, пешеходы, – сказал он и пошел внутрь.

Мы направились к крыльцу, но едва успели подойти к нижней ступени, как из дверей появился Харон, протянув навстречу нам длинные руки.

– Юный Портман и его друзья! – пророкотал он. – Вы как раз вовремя!

Гигантская фигура Харона преграждала нам дорогу.

– Мы пришли к мисс Дрозд, – с неприязнью произнес Улисс.

– Она может подождать, – бросил Харон, небрежным взмахом руки отстранил юношу и повел нас куда-то по широкому вестибюлю, который начинался за дверями Панпитликума.

– Послушай, – заговорил Миллард. – У Джейкоба важное дело к мисс…

– У нас всех здесь общее дело! – рявкнул Харон, и Миллард прикусил язык.

Мы спустились на цокольный этаж, Улисс с хмурым лицом следовал за нами. Мы прошли через помещения, забитые машинами. В последний раз, когда я осматривал подвал, машины грохотали, шипели и свистели; сейчас здесь царила тишина.

Затем Харон быстро провел нас через комнату, в которой мне никогда еще не доводилось бывать; она была заставлена странными агрегатами, напоминавшими телеграфное и радиооборудование. Несколько человек в наушниках с сосредоточенным видом склонились над пультами, а в углу сидел какой-то мужчина в смокинге, с вывернутыми внутрь коленями. Он был обмотан проводами, из его шляпы торчали антенны. Из электрической коробочки, висевшей у него на шее, доносились громкие звуки, напоминавшие не то пение, не то подвывание. (А может быть, эти звуки издавал сам человек?)

– Прослушиваем секретные каналы тварей, – объяснил мне Харон.

Улисс нервно кашлянул.

– Ничего подобного! – воскликнул он. – Не смотрите по сторонам, вы ничего не видели!

Он стал выталкивать нас из помещения, что-то бормоча.

В конце концов мы очутились в самом сердце механизма Бентама. В комнате было множество всяких шестерен и клапанов, по стенам и потолку змеились трубы, напоминавшие внутренности, и все они сходились на крышке ящика, стоявшего в углу. Формой и размерами ящик напоминал телефонную будку, целиком отлитую из стали, только без окон; вид у этой штуки был угрожающий.

– Я хотел, чтобы ты своими глазами увидел, что здесь произошло, – произнес Харон, указывая на «телефонную будку». Разумеется, это была та самая камера-батарея. Огромный висячий замок, на который она всегда была заперта, валялся на полу.

Харон открыл дверь: внутри никого не было. Кожаные ремни были растянуты и разлохмачены в результате бесконечных попыток пусто́ты разорвать их, стенки камеры были забрызганы чем-то черным. Пятна и брызги мог видеть только я: это были слезы пусто́ты.

– Твой маленький друг бежал, – сообщил Харон.

– Он не был моим другом, – возразил я и, к своему изумлению, ощутил неприятное чувство – чувство вины. Пусто́ты, конечно, были чудовищами, монстрами, но они тоже могли испытывать боль и страх, и я живо помнил вой, который издало существо, когда его привязали в железном ящике без окон и заперли дверь.

– Как бы то ни было, – продолжал Харон, – он исчез, а других у нас нет. Путешествовать невозможно, работа Панпитликума остановлена.

– И что? Чего ты ждешь от меня?

– Я правильно понимаю, – раздался у нас за спинами чей-то высокий голос, – вы хотите сказать, что не можете раздобыть нам еще одну?

Обернувшись, мы увидели сутулую женщину, с кислым выражением лица прислонившуюся к дверному косяку. Женщина была в черном, и между глаз у нее красовался странный нарост.

– Мисс Дрозд, – изящно поклонился Улисс.

Я не поверил своим ушам.

– Вы хотите, чтобы я… раздобыл другую пусто́ту?

Она с явным усилием изобразила улыбку на лице, застывшем в хмурой гримасе.

– Мы надеялись, что это не составит для вас большого труда.

– Прошу прощения, – заговорил я, с трудом подбирая слова. – Но я даже не знаю, где можно найти подобное существо…

– О. – Натянутая улыбка исчезла. – Очень плохо.

Эмма выступила вперед и загородила меня собой.

– Мисс Дрозд, при всем уважении, Джейкоб едва не погиб, когда брал в плен ту пустоту, которую вы здесь держали. Несправедливо просить его…

Имбрина махнула рукой.

– Нет, нет. Вы совершенно правы. Это несправедливо. А теперь, – она впилась в лицо Эммы пронизывающим взглядом, – могу я узнать, кто вы такая?

Эмма расправила плечи.

– Эмма Блум.

Женщина быстро кивнула.

– Да, разумеется. Выводок Алмы Сапсан. – Она обвела моих друзей колючим взглядом. – Я слышала, что все вы заносчивы, раздражительны и не испытываете уважения к старшим. А вы, должно быть, la Lumière[4], – сказала она, уставившись на Нур. И заморгала, словно не могла толком разглядеть девушку.

– Проблемы со зрением, мисс? – спросил Улисс.

– Боюсь, что да. Бывают дни, когда глаза почти бесполезны. Но у меня пока еще остается Номер Третий… Просыпайся, лодырь! – Она постучала по наросту у себя на лбу, тот «раскрылся», и мы увидели огромное глазное яблоко с красным ободком.

– А это что еще такое? – воскликнула Бронвин, но тут же устыдилась собственной грубости.

– Третий глаз. К счастью для меня, он пока еще в полном порядке. – Ее два обычных глаза, почти закрытые бельмами, смотрели в упор на Нур, но большой глаз уставился на меня. – Возвращаясь к теме нашего разговора, скажу: не стоит беспокоиться насчет пусто́ты, – продолжала мисс Дрозд. – С ними слишком много хлопот, а сколько уборки – просто ужас. У нас действительно есть запасной вариант; мы с самого начала подозревали, что «пустотная» батарея не будет работать вечно, поэтому последние несколько месяцев занимались разработкой альтернативного источника питания.

Теперь все три ее глаза выжидающе уставились на Харона.

– К сожалению, мы сможем привести его в действие лишь через некоторое время, мадам, – отвечал Харон. – Он еще не совсем готов.