Триумф Рози - Грэм Симсион

— Бланш здесь?

— А вы не знали? Ребята сами это устроили. Хадсон договорился со своим дедушкой. Правда же, как-то страшно, что они уже дошли до такого возраста, когда начинают сами устраивать свою жизнь?

Передо мной стояла комплексная проблема, требовавшая обработки чрезмерного объема информации, при том что данных, необходимых для принятия научно обоснованного решения, определенно не хватало. По собственному опыту я уже знал, что подобного следует ожидать во всех ситуациях, так или иначе включающих в себя взаимодействие между людьми.

По счастью, я мог рассчитывать на моих друзей — группу людей с весьма разнообразным жизненным опытом, которым было небезразлично мое благополучие, но которые при этом были не настолько тесно со мной связаны, чтобы пойти на поводу у эмоций. В свое время они помогли мне найти идеального партнера, подготовиться к отцовству и спасти мой брак.

Я составил специальное расписание, чтобы связаться со всеми шестерыми.

Начал я с Клодии, бывшей жены Джина, поскольку мы еще раньше договорились о встрече. Я продолжал обращаться к Клодии за советами даже после своей размолвки с Джином, стремясь извлечь пользу из того факта, что некогда она работала психологом-клиницистом. Клодия не считала подобающим встречаться у нее дома, и мы обсуждали психологические вопросы в кафе.

Чтобы поддержать неформальную атмосферу, я начал наш очередной разговор со светской болтовни:

— Ты по-прежнему одна?

— Как и три месяца назад. И я знаю, что ты собираешься сказать дальше. Ответ: нет, это даже не обсуждается. Прошло двенадцать лет. Мы оба с тех пор проделали длинный путь — и я, и он.

— Длинный, но безуспешный. В смысле отыскания нового партнера. Ты ведь по-прежнему хочешь обзавестись партнером, верно?

— Это у меня не первая строчка в списке приоритетов. Но мне казалось, что ты хотел получить от меня какой-то совет.

— Я решил, что для симметрии мне следует предложить собственный. Я ведь оказался прав по поводу Иуды. То есть Саймона Лефевра.

— Все оказались правы насчет Саймона. Если кому-то из моих родных понадобится консультация по генетике, мы придем к тебе, и я полагаю, что ты ее нам дашь за чашкой кофе, не прося ничего взамен. Но я вообще-то сама психолог. Саймон у меня в прошлом, мы с Джином живем отдельной жизнью, Юджиния и Карл — уже взрослые. У нас все отлично. А теперь скажи, что там происходит у вас с Рози.

Я разъяснил ситуацию с Хадсоном.

— Часто такое вижу, — заметила Клодия. — С одной стороны, я считаю, что у учителей масса отличных возможностей заметить, если с ребенком что-то неладно. И вы, безусловно, должны к ним прислушиваться. И уважать их опытность и наблюдения. Однако у учителей нет нужной квалификации, чтобы диагностировать аутизм. Не говоря уж о целом диапазоне расстройств, которые можно за него принять.

— Великолепный аргумент.

— Если вы решите обратиться за диагнозом, подробно обрисуйте психологу картину, а не спрашивайте: «У него аутизм? Да или нет?»

— Разумеется. Это вытекает из твоего предыдущего тезиса.

— И еще, — произнесла она. — Я знаю, ты настроен на то, чтобы мыслить в понятиях генетики. Но не забывай и про среду. У Хадсона твои гены, но ты не только его биологический отец, ты его растил, и… как бы это сказать… некоторые твои черты… частично совпадают с диагностическими критериями.

Теперь я получил необходимую информацию.

— Сядь, допей кофе, — предложила Клодия. — Я больше ни слова не скажу про аутизм. Но ведь Рози тяжело приходится с Хадсоном, верно?

— Полагаю, всем родителям тяжело приходится с детьми.

— Просто в последний раз, когда мы с тобой говорили, ты обмолвился, что твоя сексуальная жизнь резко пошла на спад, когда Хадсону было четыре или пять.

— Совершенно верно. Мы хотели завести второго ребенка, а наиболее распространенная причина бесплодия — недостаточная частота половых актов. Я неоднократно указывал на это Рози.

— Может, дело в этом? На подсознательном уровне она не очень-то хотела второго ребенка, она ведь и с одним едва справлялась. К тому же у нее был шанс выйти на работу.

— Она никогда об этом не упоминала.

— А люди не всегда упоминают о своих мотивах. Бывает, что они и сами их не знают. Вот почему без работы я не останусь.

Ласло сидел за своим рабочим столом. Я нашел себе место, достал ноутбук и тоже стал работать — пока он не снял защитные наушники и не встал, чтобы устроить себе перерыв. Наша беседа была краткой, деловой и откровенной. С Ласло по-другому и не побеседуешь.

— А где велосипедные очки? — спросил я.

— Эксперимент не удался. Для поездок на велосипеде в дождь они подходят хорошо, для работы за компьютером — хуже.

— Ты когда-нибудь проходил проверку на аутизм?

— Слишком неконкретный вопрос.

— Почему?

— Я проходил тест на синдром Аспергера, который в то время не считался подкатегорией аутизма.

— Какой был результат?

— Положительный. С высоким уровнем достоверности.

— А эффект от диагноза был положительный или отрицательный?

— Положительный. Если меня порицают за какое-то поведение, я говорю: «У меня Аспергер». — Он похлопал по своему велосипедному шлему. — Незачем даже демонстрировать какую-то связь между диагнозом и поведением. После такой фразы меня оставляют в покое. Все, кроме Фрэнсис. Она в таких случаях говорит: «Ты не Аспергер, ты Ласло Гевеши». Это справедливо. Но отсылка к синдрому Аспергера — хорошая аппроксимация для рабочей среды.

— Как ты думаешь, одиннадцатилетнему ребенку это пойдет на пользу — иметь диагноз «аутизм»?

— Зависит от того, хочет ли ребенок, чтобы его оставили в покое. Если хочет — то, возможно, да. Если нет — ничего не могу сказать по этому поводу. Как идет твоя работа над онкологией?

— С большим трудом осваиваю программу анализа данных.

— Скажи, если понадобится консультация. Ученые должны помогать друг другу.

— Почему ты решил позвонить мне именно в это время? Таково стандартное телефонное приветствие Исаака Эслера. Собственно говоря, это профессиональная психиатрическая шутка, но можно расценивать его шутки как вполне серьезные утверждения — работает столь же эффективно.

— Я решил позвонить, потому что у нас некоторые проблемы с Хадсоном. Я выбрал именно это время, поскольку в такой час мы оба должны бодрствовать. — В Нью-Йорке сейчас было половина восьмого вечера.

— Дон, ты же понимаешь, что я не могу дать тебе профессиональную консультацию по телефону, не видя Хадсона. Да и наши с тобой отношения мешают объективной оценке. Я бы тебе сказал — обратись к кому-нибудь из местных специалистов, но… в этой сфере столько некомпетентности. Ты же не хочешь, чтобы его накачали D-метамфетамином по итогам пятидесятиминутной консультации с юным австралийским врачом, который полагает, будто «фрейд» — это способ подачи риса.