Медвежье озеро - Эрин Хантер

Туча насекомых все еще жужжала у входа в пещеру. Каллик испуганно вжалась в стену подальше от входа и вздохнула.

— Не залетайте сюда! — умоляюще прошептала она, не в силах отвести глаз от зудящих мошек. Голос ее все еще был хриплым, как тявканье моржа. — Убирайтесь! Найдите кого-нибудь другого, чтобы мучить. — Она недовольно фыркнула и поспешно добавила: — Я знаю, что вы меня все равно не слышите. Это я сама с собой разговариваю!

Голод терзал когтями ее живот, а во рту пересохло от жажды. К счастью, в тени пещеры было прохладно.

— Пожалуй, тут можно немного отдохнуть, — решила Каллик.

Она забралась еще немного глубже, и внезапно учуяла знакомый запах.

— Неужели тут когда-то были другие медведи?

Хорошенько принюхавшись, она нашла приставший к стене клочок белого меха и изумленно уставилась на него. Странно, очень странно. Каллик уже привыкла думать, что она единственная медведица в этом неприветливом болотистом краю, но оказывается, здесь совсем недавно были и другие белые медведи. Что они делали тут, вдали от моря?

Сердце у Каллик часто-часто забилось в груди. Она боялась, что эти медведи вернутся и накинутся на нее, за то, что она без спроса забралась в их пещеру, но сильнее страха была радость от того, что она больше не одна в этом краю, что здесь живут и другие белые медведи!

У стены Каллик нашла груду обглоданных кроличьих костей. Мяса на них почти не осталось, но Каллик с благодарностью обгрызла то, что было, и это ненадолго притупило острые клыки голода. Она еще немного подумала, не лучше ли уйти из пещеры, пока ее не обнаружили вернувшиеся медведи, но поняла, что просто не в силах продолжить путь по такой жаре. Ее натруженные лапы налились сонной тяжестью, и Каллик, свернувшись клубочком, закрыла глаза.

Когда она проснулась, в пещеру уже прокрался бледно-розовый утренний свет. Поморгав, Каллик потерла глаза лапой. Неужели прошла целая ночь? Ей казалось, будто она закрыла глаза всего на миг! Что поделать, с каждым днем ночи становились все короче и короче.

Широко зевнув, Каллик поднялась и, осторожно выглянув наружу, увидела встающее над горизонтом солнце. Начинался новый день, и ветер пока еще был свеж и прохладен.

Но стоило Каллик выйти из пещеры, как она снова почувствовала шкурой чей-то настойчивый взгляд. Она обернулась, но увидела лишь заросли травы, едва покачивающиеся под ветром. Пытаясь избавиться от назойливого ощущения преследования, она учуяла на земле слабый медвежий след. В животе у Каллик заурчало от страха. Она уже давно привыкла к тому, что встреча с чужими медведями не сулит маленькой медведице ничего хорошего.

Но, может, она стала излишне недоверчивой? Ведь встречаются и добрые медведи, готовые прийти на помощь своим собратьям. Нанук была добрая. И те медведи, которых выплюнула металлическая птица, тоже были очень хорошими, они даже искали ее, чтобы помочь! Они, наверное, с радостью взяли бы Каллик с собой в путешествие к морю…

Пытаясь спрятать свой страх, она снова зашагала по топкой земле, залитой светом раннего утра.

Поднявшись на вершину пологого склона, Каллик заметила в дрожащей впереди дымке какие-то яркие белые пятна, рассыпанные по бурой земле. Соблазнительный запах защекотал ее ноздри.

— Дикие гуси! — прошептала Каллик. — Еда!

Птицы что-то выщипывали в грязи. Первым порывом Каллик было ворваться в самую гущу стаи и схватить ближайшую, но она вовремя догадалась, что распугает птиц еще до того, как подползет к ним. Нет, тут нужно было действовать умнее, а лучше всего — вспомнить, чему учила мама. Сначала нужно обогнуть стаю, чтобы ветер не донес ее запаха до пугливых гусей.

Каллик тихонько отошла в сторону, так что теперь ветер дул ей прямо в черный нос, а потом поползла вперед, припадая к земле так низко, что шерсть у нее на брюхе промокла от грязи.

Вскоре Каллик подобралась к гусям так близко, что могла отчетливо разглядеть жирные птичьи тушки и белые, окаймленные черным, крылья. Гуси были так заняты поиском семян, что совершенно не замечали Каллик. Она облюбовала пасшегося неподалеку гуся, стоявшего к ней спиной и деловито выклевывавшего что-то из грязи. Затаив дыхание, Каллик оттолкнулась задними лапами и вытянула передние в мощном прыжке.

Стая с гоготом взмыла в небо, громко хлопая крыльями. На миг Каллик ослепла от мелькания крыльев и перьев. Но все это было неважно, главное — в когтях у нее была зажата дичь! Гусь трепыхался под тяжелой лапой Каллик и отчаянно бил крылом по земле, но Каллик схватила его зубами за шею и прикончила одним укусом.

Ей хотелось кричать и скакать от радости. Впервые она поймала дичь не случайно, а выследив ее, как настоящая охотница!

«Я могу поймать дичь! Я могу сама себя прокормить!»

Каллик вонзила зубы в гуся и с жадностью оторвала кусок мяса, с хрустом перемалывая птичьи кости своими сильными молодыми зубами. Ей казалось, что она в жизни не пробовала ничего вкуснее, даже самый сочный и жирный тюлень сейчас не мог бы сравниться с этим теплым мясом.

За долгие дни скитаний Каллик успела уже забыть о том, что такое сытость. Единственную неприятность доставляли перья; Каллик еще не успела доесть мясо, как набрала полную пасть пуха, а какое-то маленькое перышко застряло у нее в горле, так что она закашлялась. Нужно было отыскать какую-нибудь лужу и прополоскать горло. Подняв голову, Каллик принюхалась, выискивая запах воды.

Она хотела было отправиться на поиски воды, но подумав, схватила с земли остатки гуся. На костях еще оставалось немного мяса, а кто знает, когда ей удастся снова раздобыть еду? Волоча обглоданную тушку, она побрела по чавкающей грязи на соблазнительный запах воды. По дороге Каллик снова почувствовала на себе чей-то взгляд, но на этот раз даже головы не повернула. Сколько ни оборачивайся, все равно ничего не заметишь!

Наконец, она различила впереди заросли камыша, скрывавшие небольшое озерцо, ослепительно сверкавшее под солнцем. Бросив остатки гуся, Каллик с наслаждением окунула морду в воду и, дрожа от нетерпения, принялась ее лакать.

Напившись, Каллик обернулась к своему гусю и приготовилась обглодать остатки мяса. Но когда она опустила морду, то успела заметить краем глаза какое-то движение сбоку. Каллик вскинула голову. Из куста, росшего неподалеку от воды, блестели два настороженных глаза. Вот ветки зашевелились, и из них выбрался тот самый тощий песец, у которого несколько дней назад Каллик отняла добычу. Она узнала его по надорванному уху.

— Ага, это опять ты! — воскликнула Каллик. — Так это ты следишь за мной, да?

У нее даже в животе потеплело от облегчения при мысли о том, что таинственный преследователь, вот уже несколько дней шедший за ней по пятам, оказался хилым песцом, не представляющим никакой опасности даже для медвежонка.

Склонив голову набок, Каллик изучала песца. Он был тощий, как она сама, его ребра и тазовые кости угрожающе выпирали из-под пыльной шерсти. Песец был голодный и одинокий — совсем как Каллик. Интересно, он тоже тоскует от своего одиночества или нет? Сейчас шерсть песца была рыжевато-бурой, но Каллик уже знала, что потом он сменит ее на белую. Наверное, тогда песец тоже отправится на лед, ведь иначе его ослепительно-белая шубка будет слишком заметна на фоне голой бурой земли.