Смертельная игра - Фрэнк Толлис

— Мне нравятся такие сказки.

Райнхард вздохнул и взглядом попросил у жены поддержки.

— Мне они тоже нравятся, — сказала Эльза, и в ее глазах мелькнула добродушная улыбка.

Привыкнув идти на уступки при столкновении с женской солидарностью, Райнхард проворчал:

— Тогда продолжай… Но если Митци приснится кошмар, не бегите ко мне.

И он снова уткнулся в книгу.

— Папа? — позвала Митци.

— Да? — «А» получилось долгим, и голос немного дрогнул, выдавая легкое раздражение.

— Ты веришь в ведьм?

— Нет. — Он говорил громко, как будто отрицая существование ведьм, он отрицал существование всего сверхъестественного.

— Ее нашли здесь, — сказал Райнхард, указывая на кушетку.

Либерман внимательно осматривал комнату, раз или два подняв взгляд от стен к потрескавшемуся барельефу на потолке.

— Она лежала, откинувшись на спинку кушетки, — продолжал Райнхард, — одна рука за головой, другая — вдоль туловища.

— Тебе это показалось странным?

— Конечно. Это выглядело так, как будто она отдыхала. В данных обстоятельствах это довольно необычно.

Либерман нагнулся у открытой двери и исследовал замок. Он был исправен, и Максим несколько раз повернул ключ, чтобы проверить это. Замок работал превосходно. Либерман подставил ладонь, чтобы толстый металлический язычок, выйдя из паза, уперся в нее.

— Итак, — он стал озвучивать свои мысли, — во что нас хотят заставить поверить? Что фройляйн Лёвенштайн ожидала какого-то сверхъестественного возмездия? Она написала записку и, понимая, что спасение невозможно, легла на кушетку и стала терпеливо ждать, когда ее заберут в ад. Как Фауст, фройляйн Лёвенштайн воспользовалась запретным знанием, цена которого — вечное проклятие?

Либерман подошел к одному из окон, дотянулся до задвижки и открыл ее. Он распахнул окно и выглянул, содрогнувшись от порыва холодного ветра. Квартира располагалась высоко; никакого способа убежать не было. Закрыв окно, он продолжал рассуждать.

— Потом появился убийца-фантом, вооруженный призрачным пистолетом, барабан которого был набит эктоплазменными пулями. Затем наш друг-демон, очевидно, быстро отправил на тот свет фройляйн Лёвенштайн, проплыл сквозь запертую дверь, а возможно, и через одно из окон, утащив с собой проклятую душу несчастной.

По тону Либермана было понятно, что он считает эту идею совершенно нелепой.

— Да, — сказал Райнхард. — Это абсурд, но, к сожалению, других объяснений у нас нет.

Либерман подошел к полкам и взял оттуда глиняную кисть руки с заметным пренебрежением.

— У тебя есть подозреваемые?

Райнхард всплеснул руками и с отчаянием посмотрел вокруг.

— Подозреваемые? Разве в деле о невозможном убийстве могут быть подозреваемые? Честно говоря, Макс, мне было не до этого.

— Конечно, — сказал Либерман, — так и было задумано. Картина преступления кажется настолько странной, что мы всю свою энергию тратим на то, чтобы понять, каким образом было совершено это убийство. Мы так озабочены этим, что нам даже в голову не приходит задать более важный вопрос: кто убил фройляйн Лёвенштайн? Кроме того, я думаю, даже если бы ты арестовал кого-то по подозрению в убийстве, сейчас вряд ли удастся построить сильную линию обвинения. Как можно судить кого-то за невозможное убийство! Очень умно придумано. Убийца, которого ты ищешь, мужчина он или женщина, несомненно, очень умен и обладает богатым воображением.

— Итак, Макс, как ты думаешь, что нам делать дальше?

— Не дай себя обмануть всеми этими фокусами. Забудь о демонах, сверхъестественных силах и сделках с дьяволом. Просто веди расследование как обычно.

— А ты уверен, что это всего лишь фокусы?

— Конечно! — воскликнул Либерман, очевидно потрясенный тем, что его друг мог задать такой вопрос. — Фокусы — обычные приемы этих людей, медиумов! Например, посмотри на этот стол.

Либерман постучал по нему костяшками пальцев.

— Слушай. — По мере того, как его кулак, постукивая, двигался по поверхности, звук менялся. — В некоторых местах стол полый. И обрати внимание на его размер! Открой его, и ты найдешь внутри множество различных приспособлений для фокусов. У фройляйн Лёвенштайн наверняка были сообщники, помогавшие ей устраивать ее мошеннические представления. Запертая комната, исчезнувшая пуля, на мой взгляд, все это попахивает театральным представлением. Декорации, дым и зеркала! Возможно, один из ее сообщников и убил ее. И может быть, тебе лучше проконсультироваться с каким-нибудь фокусником, а не с психиатром!

— Ну, как раз сегодня утром, — сказал Райнхард, — я был в парке аттракционов у Адольфуса Фарбера, который любителям цирка более известен как Великий Магнифико. Он запирает человека в ящик, и тот исчезает.

— И что?

— Хотя герр Фарбер имеет репутацию выдающегося иллюзиониста, когда я выложил ему все факты по этому делу, он не смог ничем помочь.

— Он сделал какой-нибудь вывод?

— Он сказал, что это убийство — дело рук потусторонних сил.

Либерман в отчаянии покачал головой.

— Вмешательство злой силы в этом преступлении — иллюзия, помни об этом. Если мы не понимаем, как оно было совершено, это говорит об интеллектуальном и творческом превосходстве нашего противника, только и всего.

Райнхарда подбодрила уверенность друга, но странные обстоятельства этого дела по-прежнему тревожили инспектора.

— Если, — продолжил Либерман, — убийство было совершено сообщником, то он — или она — должен входить в спиритический кружок фройляйн Лёвенштайн. Что ты знаешь об этих людях?

Райнхард вытащил свой блокнот.

— Есть слесарь по фамилии Уберхорст. Ханс Брукмюллер, бизнесмен, производит хирургические инструменты. Банкир и его жена — Генрих и Юно Хёльденлин. Натали Хек, белошвейка. Зольтан Заборски, венгерский аристократ. Я назвал его аристократом, но по его виду я бы сказал, что он переживает сейчас не лучшие времена. Эти люди, по-видимому, составляют ядро ее кружка. Ах да, есть еще один — молодой человек по имени Отто Браун. Он должен был прийти в четверг вечером, как обычно, но не появился. И с тех пор никто его не видел.

— Вот это подозрительно…

— Несомненно. Хаусман и я побеседовали с другими членами кружка и кое-что о нем узнали: как он выглядит, где живет…

— Чем он занимается?

— Он художник.

— Художник? Никогда не слышал о художнике с таким именем, — сказал Либерман.

Райнхард пожал плечами.

— Возможно, между ним и белошвейкой, Натали Хек, есть какие-то отношения. Вчера она приходила в квартиру Брауна и наткнулась на одного из наших офицеров.