Трепанация прошлого - Алексей Макеев

— Ах да! Ты же ничего не знаешь! — спохватился Гуров и рассказал другу о том, что эксперты сумели разобрать на записи.

— Это намного упрощает задачу! — обрадовался Крячко. — Раз жители поселка ни при чем, то мы, как только получим списки пациентов, выберем оттуда всех, чье имя или фамилия начинается на «Ти», потом запросим их медицинские карты, а там рост обязательно должен быть указан. Отбросим всех неславян, потому что преступник говорил на чистом русском языке, и круг подозреваемых значительно сузится.

— Для этого еще списков надо дождаться, — охладил его пыл Гуров.

— А давайте я поговорю с ребятами! — предложил Смирнов.

Гуров и Крячко переглянулись и повернулись к нему.

— Гена, ты про эти две буквы уже забыл! Ты о них даже никогда не слышал. Упаси тебя бог хотя бы заикнуться о них своим друзьям! — предельно серьезно и даже угрожающе произнес Лев Иванович.

— Вы не понимаете! — разозлился мужик. — Да эти ребята!..

— Вот мы-то как раз понимаем, — тоже очень недобро сказал Крячко. — Потому что в сыске прослужили дольше, чем ты на земле живешь. Это там, на войне, вы делились последней коркой, глотком воды и от пуль друг друга закрывали. А потом вернулись домой, и пути ваши разошлись. Ты не знаешь, кто каким пошел.

— Вот ты сказал, что все съехались, — напомнил Смирнову Гуров. — Да, в минуту опасности вы придете друг другу на помощь. Пожить пустите, денег одолжите, куском хлеба поделитесь, морду за друга набьете! Но ты не знаешь, чем твои друзья занимаются там, где живут.

— Хотите сказать, что кто-то из них скурвился? — Геннадий зло ощерился.

— Не исключаю, — ответил Лев Иванович, увидел, как Смирнов приподнимается со стула, и предупредил: — Не надо бросаться на меня с кулаками! Только сам пострадаешь!

— Ты лучше мозги включи, — посоветовал Крячко. — Думаешь, сериал «Бандитский Петербург» на пустом месте появился? Нет. Андрей Константинов в своих очерках не про инопланетян писал, а про реальных людей. В Афганистан, в эту кровавую мясорубку, отправляли молодых ребят, которые о войне только из фильмов знали. Они там все круги ада прошли и вернулись с надломленной психикой. Для них убить человека стало делом обычным, а жестокость сделалась нормой поведения. В стране творилось черт знает что. Не все из них смогли найти себя в мирной жизни. Многие пошли в криминал, пополнили ряды бандитских группировок. После Чечни приключилась та же история.

— А чтобы тебе все окончательно ясно стало, вспомни, что наши эксперты сказали о том подонке, который на Осипова напал, — продолжал Гуров. — Он служил в армии и специальную подготовку имеет, не исключено, что в Чечне воевал. А теперь рассуди сам. Заказчик и исполнитель пока ничего не добились. Сотовый к ним не попал, ноутбук испорчен, в сейфе, как ты говоришь, были только официальные документы. А самое главное в том, что Осипов жив. Они что, махнут рукой и скажут: «Да ладно! Как-нибудь обойдется»? Нет! Преступники не успокоятся, потому что жить с петлей на шее не очень уютно. До Осипова им пока не добраться. Он в реанимации, да еще и под охраной. А раз они сами ничего найти не смогли, значит, им остается наблюдать за теми, кто тоже ищет. В городе уже знают, что я этим делом занялся.

— С чего ты это взял? — удивился Крячко.

— С того, что Пьеро вчера вечером со мной светскую беседу вел и интересовался, не нужна ли мне какая-нибудь помощь, потому что Осипов его в свое время от смерти спас. А еще он мне намекнул, что должников, таких, как он, у Ильи Павловича много, — ответил Гуров.

— Может, нам действительно кое-кого к поискам подключить? — предложил Стас. — Уж они-то всю Москву на уши поставят, но найдут.

— Но при этом кучу народа покрошат, как капусту для засолки, — язвительно проговорил Лев Иванович. — Откуда в тебе эта кровожадность? — Он укоризненно покачал головой и продолжил, обращаясь к Смирнову: — А слава моя, друг Гена, не на пустом месте народилась. От меня еще никто не уходил. Значит, что остается делать супостатам? Внедрить в мое окружение человека, чтобы через него узнавать последние новости. Орлов, Крячко и Щербаков исключаются по определению. А вот ты, в силу слепой веры во фронтовое братство, вполне можешь стать для них бесценным источником информации, который они мигом заткнут, когда в нем, то есть в тебе, отпадет необходимость. Знай я, что ты в комнате отдыха у Щербакова сидишь, ни звука не издал бы. Но он решил надо мной психологический эксперимент поставить, и теперь по его вине произошло разглашение тайны следствия. Если ты распустишь язык, то подставишь в первую очередь его, причем так, что мало не покажется, за что он будет необычайно благодарен. Тогда тебе останется только стреляться. Оружие есть или одолжить?

— Есть. С разрешением, — буркнул Смирнов.

— Уже легче. А теперь пошли обедать, пока в столовой еще хоть что-то осталось, — предложил Лев Иванович.

— Вы идите, а мне после всего этого кусок в горло не полезет, — отказался Геннадий.

— Ничего. Мы его тебе туда пропихнем, — пообещал Крячко.

Настроение у всех троих было, мягко говоря, неважным, и очень средненький обед его никак улучшить не мог. Так что сыщики и Геннадий вернулись в кабинет не в самом радужном расположении духа.

Смирнов взял свою борсетку, которую там оставлял, и сказал:

— Мне тут по делам отъехать надо, к вечеру вернусь.

Он собрался было уйти, но Крячко загородил дверь и заявил:

— Вот что, Гена! Поскольку ты влип в наши дела по самые уши, отговорки типа «Мне тут в Париж по делу срочно» не прокатят. Расклад тебе Лев Иванович дал полный. Так что ты сидишь с нами здесь и ждешь, когда можно будет позвонить в Нью-Йорк, или отправляешься в камеру на ближайшие двое суток. Мы не позволим тебе рассказывать кому бы то ни было, что и как у нас происходит. Щербаков, когда Гуров ему все объяснит, нас поддержит. Так куда и зачем ты намылился?

— Я никуда не собирался ехать! — взорвался Смирнов. — Хотел просто в машине посидеть.

— А что ж тебе здесь-то не сидится? — осведомился Лев Иванович.

— Мне протез надо снять! — чуть не заорал мужик. — Нога отекла. Если сейчас не сниму и не дам ей отдохнуть, то мне завтра на костылях ходить придется!

Гуров и Крячко на своем веку повидали и пережили многое. Выбить их из колеи было непросто.

Поэтому Стас нашелся сразу:

— А чем тебе здесь плохо? Садись на стул, ногу на стол положи и можешь газеты читать.

— Здесь? — обалдел Геннадий. — А если зайдет кто-нибудь?

— Пошли к Орлову, — решительно заявил Гуров. — У него в комнате отдыха диван есть, вот на нем и полежишь.

— Да неудобно как-то… — растерялся Смирнов.

— Сказал бы я тебе, что неудобно, да ты и сам знаешь, — ответил ему на это Стас, подцепил под руку и потащил к двери.

Лев Иванович шел за ними и удрученно качал головой.