Небо сингулярности - Чарлз Стросс

– Больше полугода, – ответила она, глядя мимо него. «Мочки у него симпатичные», – заметила она про себя отстраненно, придвигаясь ближе.

– Давай-ка найдем ту бутылку вина, – предложил он тихо. – Мне кажется, ты слегка торопишься.

– Извини, – автоматически ответила она. – Извини. – Она чуть напряглась. – Нет, руки не убирай. Пойдем.

Кое-как они добрались до гостиной – мягкие кресла и сервант с посудой, – не выпустив друг друга.

– Сперва я думал, что ты провокатор, – сказал он, – а оказалось, что ты – первый нормальный человек, которого я здесь увидел.

Эти слова повисли в воздухе.

– Если бы мне нужно было только тело, то в этом порту полно матросов, – заявила она, снова прислоняясь к нему. – Не там у меня свербит.

– Ты уверена, что это работа для тебя? Если ты настолько…

– Ты хочешь сказать – «ранима»?

– Может быть. Не совсем точное слово.

Она подвела его к дивану.

– Мне нужно было общество. А не просто перепихнуться наскоро, – объяснила она, больше самой себе.

– И тебе, и мне. – Он бережно повернул ее, чтобы смотреть в глаза. – И как ты хочешь, чтобы это произошло?

– Не надо разговоров.

Она подалась вперед, закрыв глаза, и нашла его губы. Потом события вышли из-под контроля.

В первый раз они любили друг друга, подчиняясь страсти, Рашель лежала на полу, задрав юбки, а у Мартина штаны болтались на коленях. Потом они как-то переползли в спальню и сумели стряхнуть одежду перед вторым сеансом, на этот раз нежным и медленным. Мартин был чуток и внимателен. Потом, в разговоре, он упомянул о разводе несколько лет назад. Говорили они часами, до самого искусственного рассвета, согласованного с восходом на планете внизу. И любили друг друга – до ноющих ссадин.

Когда он ушел, Рашель осталась лежать без сна, и голова у нее шла кругом. Она попыталась мыслить рационально: одиночество, нервы – от этого любой может сорваться на минуточку с цепи. Но все же она беспокоилась: Мартин не был случайным кавалером, и это не было быстрым перепихоном. Сама мысль увидеть его снова наполняла Рашель радостной надеждой, окрашенной легким отвращением к себе – осознанием, что смешивать работу и удовольствие вот таким образом – это идиотский поступок.

Она перевернулась на бок и заморгала: часы в левом веке показали, что времени – чуть больше семи ноль-ноль. Еще через два часа надо будет получить подтверждение дипломатического статуса, одеться и пойти брать за шкирку кое-кого из чиновников Новой Республики. А еще через два часа Мартин окажется на борту «Полководца Ванека», и к 22:00 все дела будут сделаны. Рашель вздохнула и попыталась подремать еще часок, но сон бежал от нее.

Она поймала себя на смаковании приятных воспоминаний. На самом деле она мало что еще могла бы сделать: высока была вероятность, что она не останется в живых, если ошибается по поводу намерений Новой Республики. И разве это будет плохой способ закончить путь в сто пятьдесят лет?

Физически молодая, как двадцати-с-чем-то-летняя, поддерживаемая передовой медициной планеты-матери, она редко ощущала груз десятилетий, и экзистенциальный страх перед жизнью настигал ее только тогда, когда вспоминалось, как мало из тех, кого она знала и любила, еще живы. Сейчас почему-то возникла в памяти дочь, как она пахла, когда была младенцем.

Что же вызвало воспоминания? Не дочь, политический тяжеловес, предводитель династии. Не похороны ее, восьмидесятилетней, после несчастного случая на небесном парусе. Не даже лицо Йогана, с которым прожила в браке пятнадцать лет. А Мартин, совсем недавний, будто перекрывал все перед ее умственным взором. Рашель сердито заморгала и села в кровати.

Дура-девка. Кто бы знал, так решил бы, что ты и второй сотни лет не разменяла, раз так сразу влюбилась в пару тугих ягодиц.

И тут же поймала себя на желании снова увидеть Мартина, на ожидании этой встречи завтра вечером. Обжигающая радостная надежда побеждала возраст и цинизм, хотя Рашель и знала, что это будет значить. Осложнения.

* * *

Межорбитный шаттл, отстыковавшись от флотского причального шлюза, двинулся прочь от космического лифта. На холодных трастерах он отошел от скопления других судов и через десять минут после выхода на свободное пространство получил разрешение от диспетчера включить главный двигатель. Ярко-оранжевый султан пылающих ионов ртути рванулся из трех прямоугольных панелей вокруг заднего грузового люка, и судно стало набирать скорость. Ионные двигатели славились своей черепашьей скоростью, но они были достаточно эффективны. Прошла тысяча секунд, как шаттл отошел от станции со скоростью около двухсот километров в час, а пора уже было начинать торможение, чтобы подойти к кораблю, висящему почти в шестидесяти километрах от станции.

По орбитальным меркам, шестьдесят километров – это тьфу, то есть «Полководец Ванек» был почти что на крыльце лифта. Но в таком положении был серьезный плюс: корабль был готов к движению, и движению быстрому. Как только инженеры верфи закончат модернизацию компенсаторов дрейфа нуля и двигательного ядра, корабль будет готов к бою и походу.

Капитан первого ранга Мирский смотрел через видеоокно на своей рабочей станции, как нос шаттла входит в причальный ангар. Он сидел один у себя в каюте, неустанно копаясь в директивах и циркулярах относительно текущей ситуации. Сверху сыпались приказы, на корабле – хаос, и Мирский отчетливо осознавал, сколько еще подготовительной работы предстоит сделать.

Средних лет, широкоплечий, с аккуратной бородкой цвета соли с перцем под стать седеющим волосам каперанг Мирский был с виду образцом капитана флота Новой Республики. Но за холодной маской стального космонавта скрывался совсем не такой уверенный человек. Мирский уже неделю смотрел, как растет напряженность обстановки, и, несмотря на попытки объяснить эту ситуацию рационально, его не оставляло чувство, что какая-то ерунда происходит между Министерством иностранных дел и Резиденцией Императора.

Он мрачно уставился в последнюю директиву, положенную ему на стол. Служба безопасности вылезала вперед, и капитану полагалось перейти на военное положение, как только последние рабочие и инженеры верфей уберутся с палубы и все люки будут задраены. А сейчас от него требовалось оказывать всяческое содействие прокуратору Мюллеру из службы Куратора в осуществлении непрерывного наблюдения на борту за иностранными контракторами, занятыми модернизацией главной двигательной системы «Полководца». Сердито глядя на наглую бумажку, капитан взял переговорник.

– Илью ко мне.

– Капитан второго ранга Муромец здесь, господин капитан первого ранга.

В дверь через некоторое время осторожно постучали.

– Открыто! – крикнул Мирский.

Дверь открылась. Вошедший, старший помощник Муромец, отдал честь.