Нефритовый остров - Элизабет Лоуэлл

Начальная цена по каталогу составляла тысячу долларов. Карточки мгновенно взлетели вверх. Торги начались. Лайэн оказалось достаточно одного взгляда, чтобы определить, что это пока несерьезно. Настоящие покупатели, как и она сама, пока выжидали, смотрели, кто всерьез заинтересован в покупке, а кто просто использует свою карточку вместо веера. Аукционист обвел аудиторию внимательным взглядом.

– Тысяча пятьсот долларов.

Поднялись всего две карточки. Потом еще одна. Последняя принадлежала Чарли Сингеру, владельцу магазина в самом центре Сиэтла, где продавался первоклассный нефрит.

– Две тысячи. Поднялись те же карточки.

– Две с половиной.

Сингер вновь поднял карточку. Кроме него, появился еще один покупатель. Он сидел в задних рядах.

– Три тысячи.

Никто из участников не проявил интереса.

– Ну-у-у, леди и джентльмены! – проговорил аукционист. – Перед вами великолепный образец искусства периода неолита. Камень прямо-таки светится загадкой, бессмертием, секретами шеститысячелетней давности. Неужели каждый год не стоит в глазах настоящего коллекционера пятидесяти центов?

Присутствующие рассмеялись. Сингер поднял карточку с видом человека, прекрасно понимающего, что переплачивает, но готового сделать это в целях благотворительности.

– Итак, три тысячи долларов. Кто-нибудь решится заплатить три триста?

Сингер воздержался, выжидая. Кайл и Лайэн вскинули руки одновременно. Так же, как и человек из задних рядов.

– Чудесно! – промурлыкал аукционист. – Я знал, что среди нас есть люди с гражданским чувством.

В публике снова раздался смех. Цена быстро поднялась до трех тысяч девятисот. Сингер и неизвестный из задних рядов шли наравне и вскоре подняли цену еще на пятьсот долларов, после чего владелец магазина отступился. Остался лишь анонимный покупатель, которого Лайэн не могла разглядеть.

– Четыре с половиной. Итак, мы имеем четыре с половиной тысячи долларов. Кто предложит четыре тысячи шестьсот?

Лайэн подняла карточку. Выложить такую сумму она вряд ли может себе позволить… Только если целый месяц питаться одной овсянкой, не расходовать бензин и если колготки не будут ползти.

– Четыре шестьсот. Благодарю вас, номер 106. В вас достаточно гражданского мужества. Итак, четыре тысячи шестьсот. Раз. Кто-нибудь предложит четыре тысячи семьсот?

В первый раз с начала торга Кайл взглянул на Лайэн. И сразу понял, что, невзирая на кажущееся профессиональное спокойствие, она на грани отчаяния.

– Четыре тысячи шестьсот. Два. Кто предложит четыре тысячи семьсот, леди и джентльмены?

Кайл коснулся руки Лайэн в молчаливом вопросе. Она опустила карточку. Для нее торги закончились. Собственно, для нее они закончились на четырех тысячах.

– Четыре тысячи шестьсот… Кайл вскинул руку.

– Благодарю вас, номер 110. Итак, мы имеем четыре тысячи семьсот. И ждем предложения четырех тысяч восьмисот. – Аукционист смотрел на задние ряды участников. – Четыре тысячи восемьсот, благодарю вас. Теперь я жду четыре тысячи девятьсот.

– Пять тысяч девятьсот, – звучно заявил Кайл.

– Пять девятьсот?! Я не ослышался? Пять тысяч девятьсот за клинок?

В подтверждение Кайл поднял карточку. Наступила мертвая тишина, затем раздались аплодисменты. Хотя за клинок и предложили меньше, чем за многие другие предметы на этом аукционе, однако последние торги оказались более захватывающими: здесь шла настоящая борьба.

Прозвучал сигнал гонга, возвещая о том, что клинок продан. Лайэн прикрыла глаза. Что же делать, если она убедится, что великолепнейший клинок эпохи неолита исчез из хранилища Вэня?

Сам Вэнь, конечно, ни за что на свете не стал бы его продавать. Этот клинок хоть и не самая ценная вещь в его коллекции, но, безусловно, одна из самых любимых. И он действительно очень хорош. Даже если бы Вэнь Чжитану срочно понадобились наличные, у него масса других вещей, которые можно продать. И масса других способов достать деньги.

Холод прошел по всему ее телу. Уникальный клинок, владельцем которого теперь стал Кайл, украден из коллекции Вэнь Чжитана. Она в этом больше не сомневалась.

– Благодарю вас, – произнес аукционист. – А теперь… прежде чем мы перейдем к последней части сегодняшнего вечера – драгоценным камням из Тихоокеанского региона, – у нас есть для вас нечто особенное. Мистер Фармер, чьей чашей из белого нефрита периода Сун многие из вас восхищались сегодня в выставочном зале, любезно согласился дать предварительную информацию об экспонатах, которые будут выставлены в его Музее нефрита Азии. Музей очень скоро будет открыт. После того как я увидел всего несколько предметов из его уникальной коллекции, у меня появилось искушение присвоить мистеру Фармеру титул нового «Нефритового императора». Поприветствуем же мистера Ричарда Фармера, бизнесмена международного масштаба, великого гуманиста, филантропа и, наконец, истинного ценителя нефрита.

При словах «Нефритовый император» глаза Кайла сузились. Он искоса бросил взгляд на Лайэн. Интересно, как она это восприняла? Но она, казалось, пропустила сказанное мимо ушей. Сидела с закрытыми глазами, бледная как полотно.

Кайл наклонился к самому ее уху:

– Лайэн! С вами все в порядке?

Она едва не подскочила на месте. Кивнула, открыла глаза, пытаясь изобразить приличествующий случаю интерес к тому, что происходило вокруг.

Публика аплодировала с искренним энтузиазмом. Если бы не Ричард Фармер и его компания «Ричард Фармер энтерпрайз инкорпорейтед», сегодняшний аукцион вряд ли состоялся бы и благотворительность ничего бы не получила. И хотя все вокруг прекрасно знали, что так называемая филантропия Фармера направлена исключительно на обслуживание его собственных интересов, так же как и его бизнес, никто не стал бы оспаривать слова ведущего. Многие другие бизнесмены вообще не заботились ни о какой филантропии. А тот факт, что Фармер уже почти овладел значительной частью рынка «свободного мира» и контролирует еще больше через иностранные лицензии, лишь вызвал у людей благодарность за его жест, пусть и весьма скупой.

Для большего эффекта свет в зале на мгновение погас. И снова зажегся, осветив Дика Фармера, направлявшегося к трибуне. На маленькой сцене опустили занавес, черный смокинг бизнесмена выделялся на фоне тяжелого ярко-красного бархата. Среднего роста и, в общем, довольно непримечательной внешности, Фармер тем не менее отличался необыкновенной уверенностью в себе.

– Благодарю, благодарю, благодарю вас! – Он с микрофоном вышел на середину сцены, как рок-певец или телеведущий. – Я восхищен, я буквально покорен тем, что вижу вокруг таких щедрых покровителей искусства, в особенности искусства Азии.

Кайл заерзал на своем неудобном сиденье. Болтовней подобного рода мероприятия принято заканчивать. Или, наоборот, начинать. Либо и то и другое. Но такие вот сцены в середине вечера обычно оставляют для телевидения. Если бы не интерес к фармеровскому нефриту, он бы просто встал и ушел. И если Дик намерен болтать больше трех минут, он так и сделает. В конце концов, Музей нефрита Азии откроется через неделю. Можно будет пойти и спокойно все посмотреть, не выслушивая заранее заготовленную, напыщенную лекцию.