Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа - Михаил Зефиров

2 июля 1934 г. во время обеда второй смены в столовой машиностроительного цеха одному из рабочих вообще попалась в щах настоящая крыса![100]Это привело к массовым протестам рабочих и отказу от еды. Была собрана комиссия, которая установила, что приготовление пищи велось в условиях полнейшей антисанитарии, повсюду «валялись помои и грязь». Виновной была признана раздатчица Климова, которая, как выяснилось, и подала на стол эти щи с крысой. Она была уволена и отдана под суд.[101]

Часто из-за плохой работы столовых рабочие просто не имели возможности поесть. Например, 20 октября 1934 г. остались без обедов 60 литейщиков, а 26 и 27 ноября того же года во вторую и третью смену несколько сотен рабочих так же остались без еды.[102]

Из-за высокой заболоченности территорий вокруг завода рабочие часто болели малярией. Например, в 1935 г. по причине заболевания малярией имело место 3000 человеко-дней нетрудоспособности.

Естественно, все эти трудности отрицательно сказывались на отношении к работе, трудовой дисциплине и производительности труда. В 1935 г. выявились случаи, когда вопреки запрещению ночного труда подростков последние все же привлекались к работе в ночное и сверхурочное время. Например, в апреле в инструментальном цехе по 7–11 часов трудились шесть-семь подростков, в механической мастерской – семь подростков. В кузнечно-прессовом цехе три подростка выполняли по указанию мастера грязную и тяжелую работу.

В 1938 г., при директоре Илларионе Мирзаханове, работа столовых значительно улучшилась. Было централизованно закуплено большое количество столов и стульев, посуды и другого инвентаря. В дальнейшем также несколько нормализовались и условия труда. Цеха и отделения обеспечивались бачками с газированной водой (только в первой половине 1940 г. установили 50 штук), у молотов и мартеновских печей оборудовалась обдувная вентиляция.

Однако число несчастных случаев по-прежнему оставалось высоким. Основной их причиной являлась низкая культура труда. Вот несколько примеров за январь 1940 г.: «Токарь М. Митрошин (механический цех № 16) работал на станке в незастегнутом пиджаке – был затянут в него и получил тяжелые травмы… Автогазорезчик Шаров (кузнечно-прессовый цех) резал автогеном лист стали, положив под него банку из-под карбида кальция, – взрыв и тяжелые ранения… Кузнец Макаров (тот же цех) при рубке квадрата на 2-тонном молоте пользовался, помимо топора, просечкой. Последняя вылетела и нанесла ему смертельную травму».

По-прежнему происходили и тяжелые аварии. Так, 19 июля 1940 г. из-за неисправности вентилей газопровода в термическом цехе произошел взрыв газа, от которого сильно пострадали здание цеха и 13 рабочих. 15 ноября того же года в литейном цехе при выпуске плавки № 51410 из печи № 2 из-за неисправности оборудования было разлито по цеху 13,5 тонны жидкого металла. Пострадали 11 рабочих, предвосхитивших участь терминатора.[103]

Тяжелые условия труда на заводе, низкий уровень культуры рабочих с самого начала создавали большие проблемы в сфере трудовой дисциплины. Главными из них являлись прогулы, опоздания на работу и пьянство на производстве, хулиганское отношение к станочному и другому оборудованию.

В первые годы многие рабочие и служащие, видимо, не привыкшие к порядку, не выполняли требования часовых и вахтеров на заводских проходных, в массовом порядке перелезали через заборы и проволочные заграждения, отказывались предъявлять пропуска. Очень низкая трудовая дисциплина наблюдалась в погрузочно-разгрузочной группе. В ней из 180 рабочих ежедневно прогуливали в среднем 60–70 человек.[104]

Имели место регулярные хищения имущества. Из цехов пропадали измерительный инструмент, детали и куски цветных металлов.

15 ноября 1932 г. вышло постановление ЦИК и СНК СССР об ответственности за прогулы. Согласно ему, руководство заводов имело право за однократный прогул без уважительной причины уволить работника с лишением его продовольственных карточек и права на квартиру. По документам машиностроительного цеха видно, что после данного постановления начались массовые увольнения, главным образом за прогулы. Начальник цеха успел уволить 77 человек, после чего сам тоже был уволен за прогул.[105]

В среднем в 1932–1933 гг. на заводе ежемесячно увольнялись в основном за прогулы 140–160 человек. Однако нередко бывали случаи, что подписанный на скорую руку приказ об увольнении впоследствии заменялся выговором или вообще отменялся. Например, помощник начальника отдела ОТК Поярков был уволен 13 февраля 1932 г., а 23 февраля восстановлен с одновременным выговором,[106]раздатчица Суворова уволена за прогул 19 марта 1933 г., а затем 1 апреля восстановлена.

Отмечались факты сокрытия прогульщиков, огромное количество административных отпусков, в основном оформленных задним числом. Имело место принятие рабочих и служащих на работу в обход приказов директора и даже отдела кадров. Одним из доказательств наличия на предприятии нелегальной рабочей силы является большое расхождение между официальным числом работающих и числом пайков, запрашиваемых цехами. Порой оно достигало 5–7 %.[107]

В приказе по заводу от 27 января 1935 г. отмечался ряд случаев использования нелегальной рабочей силы:

– отделом рабочего снабжения (ОРС), помимо отдела найма, была принята на работу гражданка Беляева;

– конторщица Воронова после приказа об увольнении фактически была переведена в сборочный цех;

– сотрудница главной бухгалтерии Бакорлова после приказа об увольнении была незаконно переведена в ремонтно-механический цех;

– маляр Скоробогатов, уволенный за прогул, фактически был переведен в сборочный цех.[108]

В 1935–1936 гг. увольнения за прогулы стали редкостью, так как предприятие стало остро ощущать нехватку рабочей силы. В цеховых документах уже встречаются случаи, когда даже за прогулы четырех дней подряд рабочие отделывались строгим выговором.

Тем не менее текучесть рабочей силы оставалась высокой. В приказе директора от 9 декабря 1936 г. отмечалось, что начальники цехов не проявляют заботу о сохранении контингента рабочих и допускают необоснованные увольнения. Например, сталевар Гуськов был уволен за аварию мартеновской печи, а суд доказал его невиновность. Мастер Хромушев был уволен, как дезорганизатор производства за отказ использовать сверхурочные часы, а позднее выяснилось, что никаких сверхурочных работ ему не поручалось и т. д.[109]