Угол падения - Роман Глушков

Ба-ба-ба-ба-ба-бах!..

До моих ушей долетает частый ритмичный грохот. Э, нет, Морфей, врешь: не было у тех пиратов пулемета! Я точно помню, а иначе вряд ли бы мне посчастливилось выйти победителем из той заварухи. Ружья, револьверы, легкие мортиры – этого добра имелось предостаточно, но только не пулеметы…

Ба-ба-ба-ба-ба-бах!..

Впервые за время обитания в Менталиберте события в моем сне начали развиваться по собственному сценарию, а не повторяли те, что когда-то происходили со мной наяву. С чего бы это вдруг? А впрочем…

Ба-ба-ба-ба-ба-бах!..

Да, так оно и есть: это вовсе не пираты раздобыли невесть где чужеродное для их мира, автоматическое оружие, а кто-то упорно ломится в двери моего храма. Сказать по правде, событие тоже по-своему уникальное. И не припоминаю, когда в последний раз мое отдохновение было кем-то прервано. Обычно визиты редких посетителей совпадали с моим трехнедельным бодрствованием, и эти несколько часов сна всегда протекали спокойно.

Я рывком принял сидячее положение и протер глаза. Изрядно позабытое ощущение: быть разбуженным таким вот бесцеремонным образом… Не спеша встав с пола и подобрав расстеленный на нем плащ, я накинул его на плечи и побрел ко входу. Чем замечателен Бульвар, так это тем, что на нем нет ни грязи, ни пыли. Абсолютно. В других приближенных к реальности квадратах все это присутствует, а здесь – идеальная санитарная зона.

Громкий стук продолжался. Я бы ничуть не расстроился, устань посетитель долбиться без толку в храмовые ворота и уйди восвояси; просто зевнул бы да вернулся досыпать положенное. Но нет, либерианец, которому я вдруг понадобился, был настойчив, как трезвонивший будильник – вещица, какую я не видел уже ни много ни мало – более полувека. То есть с момента, как раз и навсегда обосновался в М-эфирном пространстве.

Я отодвинул засов и приоткрыл скрипучую створку ворот. О, этот милый сердцу скрип несмазанных металлических петель! Я нарочно сделал ворота храма такими, хотя изначально они не издавали ни звука. С какой же ностальгической теплотой звучал этот скрип! Ну прямо чистая музыка, честное слово. Переливы моего храмового органа и те не бередили душу так, как трескучие мелодии, проигрываемые воротами.

– А, это ты, – произнес я после того, как увидел, кто ищет со мной встречи в этот ночной час. – Давно не виделись. Ну заходи.

Викки-Кастаньета, прекрасная и смертельно опасная сеньорита Наварро… Мой единственный постоянный прихожанин и одна из немногих, кто в курсе, что Созерцатель – не только оператор альтернативной поисковой системы Менталиберта, но и хозяин маленькой церкви. А я, в свою очередь, посвящен в страшную тайну Виктории, поскольку эта черноволосая девушка-баск вот уже пару лет неизвестно за какие заслуги считает меня своим исповедником.

– Почему так долго не открывал? Созерцал что-нибудь интересное? – спросила Викки, переступив порог храма и дожидаясь, пока я закрою за ней ворота. Я обратил внимание, что ее глаза поблескивают. По-моему, она была пьяна – определить это по запаху в Менталиберте не удавалось, ибо местное пойло не только не вызывало перегар, но еще и обладало весьма приятными вкусовыми качествами. Про отсутствие в этом мире похмельного синдрома, полагаю, можно и не заикаться.

– Нет, просто прилег вздремнуть, – сознался я. – Видел сон, а ты меня разбудила.

– «Прилег…» чего? – опешила Викки. – Я тебя правильно поняла: ты что, спал?

– Разве я не говорил тебе, что регулярно занимаюсь этим? – спросил я.

– Если бы говорил, я бы точно запомнила. – Девушка покачала головой. – Вот теперь я действительно вижу, какой ты, оказывается, древний и закостенелый тип, Созерцатель!

– Хочешь меня уязвить? Бесполезно, – отмахнулся я. – Наоборот, сочту за комплимент, ведь чем древнее привидение, тем оно легендарнее… А ты никак с праздника. Что отмечали?

– Брось прикидываться, как будто не знаешь! – всплеснула руками Наварро. – Ведь ты следишь за мной с того самого дня, как мы впервые встретились, разве не так? Ну же, признайся, что я права! Давай, говори: «Виктория, свет моих очей, ты целиком и полностью права»!

Точно, пьяна. Впрочем, это можно было определить еще по стуку – раньше Викки никогда не колотила в мои ворота с такой настырностью. И тем паче не вынуждала меня в чем-либо ей признаваться… Давненько я не общался с пьяными девушками, что верно, то верно. Хотя, конечно, не так давно, как видел последний в своей жизни будильник.

– Присядь, – попросил я прихожанку, указав ей на ближайшую скамью у стены и усаживаясь сам.

– Не сяду, пока не ответишь на мой вопрос! – уперев руки в боки, воспротивилась Викки. Дай ей сейчас в руки скалку, была бы вылитая разгневанная супруга, допытывающая мужа, где он, подонок, шлялся всю ночь.

– Хорошо, будь по-твоему. – Спорить с упрямой баскской красавицей было столь же бесполезно, как и плыть вверх по Ниагарскому водопаду. – Виктория, свет моих очей, должен признаться, что иногда я присматриваю за тобой. Но не тогда, когда ты переодеваешься или принимаешь душ, клянусь. Можешь быть спокойна: Созерцатель – не извращенец.

– Да ладно, чего там, разве это извращение? Если и было разок, я не в обиде, – расплылась в улыбке Кастаньета, вмиг подобрев и послушно усаживаясь рядом. – Я из нашего бара иду, из «Старого маразматика». Кликами вот разжилась и решила счетчик немного назад отмотать, друзей угостить. У нас так полагается: раз разбогател, значит, не скупись. Я ж теперь в «Дэс клабе» – персона номер два после Демиурга. Хочешь, мнемоампулу подарю о своей последней прогулке? Это ведь я за счет нее так разбогатела. Демиург сам не ожидал, что клип о налете на картель макаронников станет в Менталиберте настолько популярен, вот и загоняет теперь мои мнемоампулы по тройной цене.

– Видел я твою прогулку, – признался я. – Причем вживую, а не в записи. Уж прости, не мог удержаться от соблазна и пропустить такое зрелище. Никак не наиграетесь со своим Демиургом? Неужели ты и твои друзья согласились на танатоскопию только ради того, чтобы трепать в М-эфире нервы серьезным деловым людям?

– Только не надо морализировать, дедушка, – фыркнула Викки. – Подумаешь, добавили огонька в скучную вечеринку. Что тут такого? Как наиграемся, займемся чем-нибудь общественно полезным. Например, станем старушек через Бульвар переводить, ха!.. Давай-ка лучше выпьем. Я тут принесла тебе немного.

Она вытащила из внутреннего кармана жакета плоский початый флакончик с виски, открутила на нем пробку и сделала пару глотков прямо из горлышка. После чего протянула бутылочку мне.

– Ты ведь знаешь, что я не пьянею, – напомнил я. Это была сущая правда, а благодарить за такую физиологическую особенность моего ментального организма следовало креатора последнего мира, в котором мне довелось жить до Менталиберта.

– Тем более глупо отказываться, – пожала плечами Виктория. – Пей и ничего не бойся. А то мне неловко одной, из горла, да еще в церкви… Извини – в Храме Созерцателя.