Элитные грехи - Алексей Макеев

— И что такого? Чего ты раскудахтался? Это такое уж хамство, по-твоему?

— Лева, ты сам понимаешь, что говоришь? — выпучив глаза, воскликнул Станислав. — Нет, не понимаешь! Это же только цветочки! Сегодня, значит, «пап, отстань», а завтра «пошел ты на фиг, старый козел!».

— Ну ты не передергивай, — остановил его Гуров. — Что произошло-то? Из-за чего она так?

Повод, как выяснилось, был ничтожным. Собственно, иного Лев и не ожидал.

— Да она, понимаешь, к подружке отпросилась на день рождения! С ночевкой, представляешь? И главное, Наташка отпустила! Ну не дура, а?

— И что такого? — пожал плечами Лев.

— Как что, как что? — Крячко в волнении принялся нарезать круги по кабинету. — Какие ночевки, ей к экзаменам готовиться надо! Она в последний класс переходит!

— Что ж ей теперь, к подругам на дни рождения не ходить? Слушай, а мальчики там будут?

Этот вопрос вызвал новый поток бурного волнения Крячко.

— Она не сказала толком, но я что, дурак, что ли? Конечно, будут! Куда же от них деваться? Вот она и рвется туда, вместо того чтобы за учебниками сидеть! Короче, я ей категорически запретил! Ка-те-го-ри-чес-ки! А она мне — отстань, пап!

— Ну ты уж как-то слишком, Стас! Категорически! Мог бы быть и подобрее к ней.

— А я к ней не добр? — Крячко аж задохнулся от такого замечания. — Я же все для нее делаю, всю жизнь для нее стараюсь! Из кожи вон лез всегда, только чтобы ей хорошо было! А теперь я для нее уже никто, даже мать больше слушает, чем меня, представляешь? — с горечью проговорил он.

В его словах была большая доля истины. Все детство у доченьки было «в шоколаде», Стас и в садик лучший ее отправил, и в лицей с углубленным изучением предметов, а уж куклами и прочими игрушками весь дом был завален. Это при том, что Станислав, вообще-то, был довольно прижимист, мог много лет ходить в одной и той же видавшей виды куртке, носить простые свитера, связанные тещей, ботинки покупал на дешевом рынке, визит в парикмахерскую оттягивал до крайнего момента, а в последние годы его вообще стригла жена.

Но люди, хорошо знавшие Крячко, давно убедились, что экономит Станислав исключительно на себе. Равнодушный к собственному внешнему виду, всяким «тряпкам-шляпкам», как Стас презрительно называл предметы гардероба, он был очень даже щедр по отношению к семье. На что точно не жалел денег, так это на своих детей.

А сейчас девочке исполнилось уже шестнадцать лет, через год она оканчивает школу. Начинается ее взрослая жизнь, в которой родителям будет оставаться все меньше и меньше места. И Крячко как безмерно любящий отец никак не мог с этим смириться, в этом и была причина всех его переживаний. Он старался хоть как-то удержать, продлить ее детство, ведь она для него была все той же маленькой девочкой, а не взрослой девушкой.

— Вчера она вообще домой пришла в два часа ночи, — продолжал Стас выплескивать свои страдания. — И вот как ей объяснить, что порядочные девушки ночуют дома и ночами не шляются? А если бы случилось что? Представляешь, что с ней могло случиться? Представляешь? — с нажимом повторил он, нависая над Гуровым.

— Представляю. Но ничего же не случилось. Что ж теперь, вообще ее из дома не выпускать?

— Мог бы — не выпускал бы! — признался Крячко. — И кстати, куда больше пользы бы было! Сидела бы и книжки читала.

— А ты сам-то давно книгу в руки брал?

— Недавно! — рявкнул Стас и в доказательство бухнул на стол пухлый потрепанный том Уголовного кодекса, который выхватил из ящика стола. Затем немного успокоился — правда, ненадолго, — и продолжил: — Все равно я считаю, что такое отношение к родителям недопустимо! Будет жить одна — будет делать все, что захочет! Пока живет со мной — должна жить по моим правилам.

— Ох, Стас, Стас! — со вздохом покачал головой Гуров. — Перегибаешь ты палку. А проще говоря, с ума сходишь на старости лет.

Крячко помолчал с полминуты, потом выдал:

— Да потому, что я люблю ее. И беспокоюсь. Вдруг она в плохую компанию попадет? Что мне нужно будет делать? И как сделать, чтобы не попала?

— Не беспокойся, — засмеялся Лев, — с таким отцом, как ты, с тем воспитанием, что ты ей дал, в плохую компанию она точно не попадет. Она же у тебя умная.

По лицу Стаса тут же расползлась умильная улыбка.

— Это точно, Лева! Умная, красивая, просто золотая девочка! И вот как представлю, что найдется какой-то, кто на это золото… Да я его… Собственными руками! — Он сжал здоровенные кулаки, но, поймав выразительный взгляд Гурова, опустил руки и со вздохом проговорил: — Да ладно, я все понимаю, Лева. Наверное, ты прав. Я сделал все, чтобы она понимала, что есть что. Спасибо тебе, друг, за поддержку!

Весь красный от жары, Крячко налил стакан воды и махом осушил его. В кабинете повисло молчание. Выплеснув все эмоции и утомившись, он уже собирался было сделать вид, что работает, как в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет вошел генерал-лейтенант Орлов, начальник Главка.

— Приветствую! — бросил он, подходя к закрытому окну и раскрывая его. — Что, не работается?

— Почему же, работаем! — с энтузиазмом ответил Станислав, указывая взглядом на бумаги на столе, которые пылились у него уже неделю.

— Отложи пока, Стас, — остановил его напускной пыл Орлов.

— Сразу к делу? — догадавшись, сразу посерьезнел Гуров.

— Сегодня ты очень проницателен, Лева, — заметил Орлов.

— Как всегда, — невозмутимо парировал полковник. — Так в чем дело?

— Ко мне тут женщина пришла, у нее дочь пропала, — приглаживая остатки седых волос, сообщил Орлов.

— О как! — не смог скрыть своего удивления Крячко. — Сразу к начальнику Главка! Лихо! А чего не прямо к министру внутренних дел?

— Действительно, — поддержал его Гуров. — Пусть в районный отдел идет!

— Или вообще к участковому, — добавил Стас с независимым видом, красноречиво свидетельствующим о том, что он не собирается нести за это дело никакой ответственности, и по праву.

Орлов поморщился. Было видно, что визит таинственной дамы ему самому пришелся не по вкусу. Однако и отправить ее в районный отдел полиции, а уж тем более к участковому он не может.

— В общем, ребята, дело в том, что дама не из простых… — начал объяснять генерал.

— А простые к нам не ходят, — проворчал Крячко, прерывая его.

— Станислав, ты, конечно, человек понимающий — недаром до полковника дослужился, — усмехнулся Орлов, — и поэтому понимаешь, что просто так послать я ее не могу. А посему поговорите с ней лично.

Крячко и Гуров переглянулись, и во взглядах обоих одновременно выразились досада и злость. Такое хорошее майское утро не предвещало ничего особо хорошего.

Генерал Орлов ввел в кабинет невысокую брюнетку лет тридцати пяти-сорока, с густой короткой челкой, закрывающей лоб, и официально представил ее: