Моя чужая. Книга 2 - Ольга Гринвэлл

Маруся открыла почтовый ящик, достала газеты, очередной белый конверт — письмо от Никиты. Она улыбнулась. Осталось чуть больше полгода, совсем скоро сын будет дома. Армия пошла Никите на пользу. Раньше парень был чересчур мягкий и отходчивый, многие испытывали его терпение, обижая, и хотя Никита всегда мог постоять за себя, предпочитал промолчать. Сейчас же даже по письмам чувствовалось, что ее мальчик вырос, возмужал, стал совсем другим.

Сегодня вечером, когда Олюшка забежит на чашку чая, Маруся поделится с ней своими мыслями. Совсем скоро им придётся расстаться, и об этом она тоже хотела поговорить с девушкой. На днях пришло распоряжение от начальства, и вероятно в ближайшее время Марусе придётся отправиться на другой конец земного шара. Только б дождаться из армии Никиту. В крайнем случае, передаст ключи Ольге и попросит присмотреть за квартирой.

Дома было тихо и прохладно. Маруся повесила плащ на вешалку, разулась. Помыв в ванной руки, прошла в кухню. Распечатала письмо и села на стул. Отчего-то защемило сердце. Если она уедет, справится ли Никита без неё? У сына такие обширные планы на жизнь — учёба, работа, да и личная жизнь. Как ни надеялась Маруся, чувства Никиты к Оле остались прежними. Это чувствовалось в каждом письме. Он всегда спрашивал о своей подружке, и в каждом вопросе сквозила тревога и нежность.

* * *

Оля

Маруся словно ждала меня — дверь открыла сразу. Я влетела радостная, на крыльях счастья. Наконец-то Артём сделал мне официальное предложение. Моя мама встретилась с его родителями, обсудила свадебные планы. Отец Тёмки пообещал взять все расходы на себя. Свадьбу решили сыграть в сентябре — это было мое условие. Я хотела, чтобы вернулся из армии мой лучший друг, который стал бы свидетелем. С моей стороны это была Ритка. Несмотря на то, что мы с ней в последнее время отдалились, она всё-таки была моей единственной подругой.

— Проходи, Лёль, — Маруся улыбнулась мне, кивая в сторону кухни. Ее руки были в муке. Она всегда что-то пекла. — Я как раз делаю пирожки с повидлом.

— Ох, откормите вы меня. Никита вернётся и не узнаёт.

Она рассмеялась.

— Ты получила от него письмо?

— На этой неделе или на прошлой?

Он строчил письма, как автомат, и всегда находил, о чем писать. Иногда казалось, что я служу вместе с ним, настолько в деталях он описывал все, что с ним происходило. Парень служил в пограничных войсках в самом дальнем уголке нашей страны — в Хабаровском крае.

Женщина поставила передо мной пиалу с зелёным чаем, а сама села напротив.

— Оль, мне надо сказать тебе кое-что. — Я кивнула, слегка насторожившись. — Вполне вероятно, мне придётся уехать. Квартира останется без присмотра до возвращения Ника.

— Надолго?

Маруся покачала головой.

— Вполне вероятно. Я улетаю в Майами.

Внутри все похолодело. За несколько лет Маруся стала для меня родным человеком, намного ближе, чем родная мать. Глаза защипало.

— Ну-ну, — она увидела, как я огорчилась, взяла меня за руку. — Никита ещё больше расстроится, если ты сейчас начнёшь плакать. Тут уж ничего не поделаешь, девочка моя, служба зовёт. — Я одна из немногих знала про работу матери Никиты. — Ты же присмотришь за квартирой? — Я судорожно кивнула, отхлебнула чай и, подавившись, закашлялась. — Умница моя. Ну а теперь рассказывай, что нового у тебя? Заметила, что у тебя глаза аж светились, когда вошла.

Я заулыбалась, настроение сразу поднялось:

— Артём сделал мне предложение. Официальное.

— Вот как? И когда же свадьба?

— Дождёмся Никиту.

Маруся одобрительно кивнула:

— Он будет счастлив погулять на свадьбе лучших друзей.

— Только мы с Тёмкой сделаем для него сюрприз — ничего ему не скажем.

Женщина слегка улыбнулась, а мне показалось, что в ее глазах мелькнула печаль.

Никита

Всё, оттарабанил я свой срок — долгих два года. За это время обзавёлся новыми друзьями, самыми верными, которые, знал, не предадут.

На самом деле служба в армии понравилась и пошла мне на пользу. Я охранял границу, за эти два года мы их с моим верным псом — овчаркой Айной — задержали немало контрабандистов и наркоторговцев.

Я спрыгнул на перрон, огляделся, полной грудью вдохнул неповторимый запах вокзала, настоянный на креозоте и тормозной жидкости с небольшим добавлением аромата хвои. Мой город! Только сейчас понял, как я люблю Москву с ее бесконечным потоком пешеходов, с хамоватыми продавцами в магазинах, со скучающими лицами в метро. И влажным запахом вечеров, хрустящими утрами и смехом детворы во дворах. Город, где живут родные мне люди. Где есть та, которую я люблю уже много лет.

Я шел не торопясь и люди засматривались на меня — парадная форма подчеркивала значительно расширившиеся за два года плечи. Замечал заинтересованные взгляды девчонок, от которых поднималось не только настроение.

Совсем скоро я увижу маму, Тёмыча, Дика и, конечно, свою Лёльку. Несмотря на то, что мы активно переписывались, мне столько хотелось ей рассказать. Был уверен, что и ей тоже. Улыбнулся, представляя, каким сюрпризом будет для неё мой приезд.

Проходя мимо торговой палатки в переходе, купил цветы для мамы и, увидев большого розового зайца, не удержался — купил его для своей милой подружки и теперь со своей покупкой стоял на пороге дома.

Вжал палец в звонок и не отпускал. Звук получился настойчивым и длинным. Мама знала, что так звонил только я. Уже улыбался, представляя ее реакцию, когда она увидит меня. Прислушивался к звукам внутри квартиры: вот стук в кухне — что-то упало, быстрые шаги — чуть ли не бег, и, наконец, клацание цепочки на двери, щелчок замка…

— Никита! — надо было видеть ее глаза — словно две яркие звёзды!

Я протянул ей букет, а мама, не обращая на цветы никакого внимания, бросилась мне на грудь, и я услышал, как она всхлипывает.

— Ну-ну, мам, ты мне всю форму намочишь… — гладя ее по волосам, я улыбался. — Может, все-таки пустишь в дом?

Никита