Когда загораются звезды - Анастасия Волжская

Следующий вопрос привел меня в еще большее замешательство.

- У тебя же девять баллов по прикладной алхимии?

- Десять, - машинально поправила я. - Девять - это по теоретической.

Белозубая улыбка стала еще шире.

- Тогда ты мне точно нужна, - уверенно подтвердил он. - Пойдем.

Свейландец нетерпеливо протянул руку. Стоило мне вложить в нее пальцы,

как он решительно потянул меня вслед за собой на улицу - настолько быстро, что я едва успела подхватить со стула пальто и оставить рядом с блюдцем так и не отданный официантке пятикронер.

За час, что я просидела в кафе в ожидании Риики, безоблачная и безветренная погода сменилась настоящим снегопадом. Ветер бросал в лицо крупные хлопья снега, проскальзывал под теплое пальто и узкую юбку, щипал за лодыжки под тонкими шерстяными чулками. Я поежилась, поднимая повыше воротник в тщетной попытке защититься от снега и ветра и остро жалея, что позволила втянуть себя в эту сомнительную авантюру.

Незнакомец ничего не объяснял - а я никак не могла сообразить, с чего начать расспросы. Признаться, он показался мне обычным хелльфастским франтом - дорогое драповое пальто, идеально уложенная прическа, которую совершенно не портили снежинки, запутавшиеся в пушистых темных волосах, ярко-синие глаза и вид человека, которому все в этой жизни дозволено, а что не дозволено - то все равно сойдет с рук.

Он доказал это почти сразу же - проходя мимо лотка с жареными каштанами, подцепил две штуки прямо с жаровни и несколько раз подбросил на ладони, остужая. Я внутренне сжалась в ожидании гневных окликов продавца, не зная, куда себя деть со стыда - но ничего не последовало. И от этого стало еще досаднее.

Ловко очистив от скорлупы нежную мякоть ореха, свейландец, как ни в чем не бывало, съел один каштан и протянул мне второй. Я замерла - спину между лопаток жег взгляд торговца, и согласиться взять краденое угощение было все равно что стать соучастницей преступления.

Наверное, наглый незнакомец прочитал все на моем лице, потому что тут же убрал руку. Негромкий щелчок - и с пальцев сорвалась вспышка серебристой магии, похожей на тонкую нить паучьего шелка. Подвижный конец нити юркнул в карман его пальто и вытащил оттуда маленький медный кронер. Монетка, подхваченная магическим ветром, устремилась к торговцу. Позади раздался добродушный смешок без капли раздражения или неприязни, и мой неожиданный спутник усмехнулся в ответ, не поворачивая головы.

На раскрытой ладони вновь появился очищенный каштан. На этот раз я взяла его. Синие глаза лукаво блеснули, и я почти против воли тоже улыбнулсь в ответ, хотя очень хотела остаться серьезной и строгой, чтобы всем своим видом показать, что я не намерена поощрять подобные выходки. Но по-настоящему рассердиться почему-то никак не получалось.

Доев каштан, я наконец решилась задать вопрос.

- Послушай, а Риики…

- Ансельм, - тут же перебил меня он.

- Что?

- Имя такое, Ансельм. Ансельм Ноур.

- Эстери, - представилась я в ответ. И добавила. - Я думала, за мной зайдет подруга…

Ансельм хмыкнул.

- Подруги не будет, я за нее, - я посмотрела на него с недоверием. - Как ты сказала, Риики? Да?

Он вдруг размотал шарф и накинул его себе на голову. Наверное, по его мнению, это должно было напоминать женскую шаль, но скорее казалось, что у Ансельма внезапно заболел зуб. Затянув узел под горлом, он обернулся ко мне, часто захлопал ресницами и тоненьким голоском пропищал:

- Эстери, подружка, нам надо поторопиться, пока ярмарка не закрылась. Вверяю тебя заботам лэра Ноура, он самый красивый и самый невероятный молодой человек из всех, кого я знаю, и я ужасно завидую, что этот вечер ты проведешь в его наиприятнейшей компании. Ах! - на последнем слове он закашлялся, сорвав голос, и закончил уже своим, нормальным тоном. - Ну как, сойду я за Риики?

Не удержавшись, я рассмеялась. С Ансельмом было на удивление легко, несмотря на его, казалось бы, совершенно несносный характер.

- Если честно, ты не очень-то похож на Риики, - ответила я, и лэр тут же обиженно надул губки бантиком. - Но в чем-то ты даже лучше. По крайней мере, ты опоздал всего на час, а она вообще не пришла.

- Буду считать это комплиментом, - улыбнулся он, снимая с головы шарф, но вместо того, чтобы вновь повязать себе, обмотал его вокруг моей шеи. - И нет, я не опоздал.

Забота Ансельма была неожиданна. Закончив поправлять шарф, он потянулся к моей ладони, сжал озябшие пальцы. Несмотря на холод, рука у него была приятная - теплая и по-мужски уверенная. Отчего-то хотелось следовать за ним, куда угодно, лишь бы он вот так держал меня за руку, давая понять одним лишь прикосновением, что я под защитой и все мои проблемы непременно будут решены.

Десять минут спустя мы оказались в людной старой части Хелльфаста у самого входа на главную городскую ярмарку. Не доходя десяти шагов до первых палаток, Ансельм остановился, повернулся ко мне и нетерпеливо спросил:

- Так как ты хочешь это делать?

Очередной внезапный вопрос совершенно выбил меня из колеи.

- Что?

Он неопределенно кивнул в сторону ярмарки. Проследив за направлением его взгляда, я заметила только палатку с горячим вином и небольшой аптечный киоск в ближайшем к площади здании.

- Предлагаю быстрее все купить и сразу же пойти ко мне.

Намек был настолько неприкрытым, что я возмущенно вырвала свою руку из его пальцев. Внутри вспыхнули обида и разочарование. Только что лэр вел себя вполне прилично, и я позволила себе поверить, что он порядочный человек. Я так бездумно ушла вслед за ним из людного кафе и от Риики, которая, наверное, ищет меня, что невольно почувствовала себя обманутой. А он…

А он…

- Что? - мой голос дрогнул, прозвучав хрипло и жалко. - В смысле - к тебе? Зачем?

- Делать фейерверки, конечно, - с легким недоумением проговорил Ансельм. - У нас не так много времени…

«Делать фейерверки»? Щеки обожгло стыдом. Вот как, оказывается, это называется у ньеландцев? Нет, я конечно слышала перешептывания однокурсниц и знала, что нравы в Хелльфасте были куда более вольными, чем в моем родном Свейхольме, но… но не слишком ли?..

- Что значит «делать фейерверки»? - холодно переспросила я, стараясь, чтобы голос больше не дрожал, а звучал надменно и ровно.

Ансельм нахмурился еще сильнее.

- То и значит, -